Лицо Тисса держать умеет. Она мила. Приветлива. Улыбается. Идет по залу, останавливаясь лишь затем, чтобы переброситься парой ничего не значащих фраз с очередным гостем… гостей в Ласточкином гнезде множество. И Тиссе действительно знакомы все эти люди.

И ей хочется быть гостеприимной хозяйкой.

Но взгляд нет-нет да останавливается на возвышении, где под сине-белым знаменем стоят четыре кресла. И на окне, задернутом рябью дождя. Здесь дождь — хорошая примета, и за стеклом просвечивает радужный мост. Я скрещиваю пальцы за спиной, загадывая желание.

Не на сегодня: я знаю, что будет дальше.

Урфин гордый. И упрямый. Пусть каждый шаг дается ему тяжело, но он дойдет до постамента, а вот подниматься не станет. Замрет, опираясь обеими руками на трость. А потом сядет на ступеньку, в очередной раз продемонстрировав вопиющее нарушение общественных норм.

Но ему можно: он выжил.

И Тисса, которой больше всего хочется броситься ему на шею и заплакать, от пережитого страха, от радости, просто оттого, что он здесь, рядом, сдержит порыв.

Смотрят ведь.

Она коснется его раскрытой ладони и что-то скажет, очень тихо, так, что слышать будут лишь двое. А потом сядет рядышком и позволит себя обнять. Смотрят? Пускай. Он выжил, потому что было ради кого жить. И это сочтут хорошей приметой, лучшей, чем дождь.

… мне не нравится, что у этого платья сзади такой вырез. И вообще оно слишком…

Кайя проводит по кромке кружева. А вырез, между прочим, весьма скромный. Последнее веяние моды, где обошлось без воротничков. И Кайя расстраивают открытые плечи.

… какое-то совсем слишком.

… не идет?

… идет.

Мы просто ревнуем. Самую малость. Еще немного нервничаем, потому что людей вокруг слишком много. Им любопытно взглянуть на женщину, из-за которой началась война. Так говорят.

— Еще не началась. — Наклонившись, Кайя касается шеи губами.

Долгое общение с Урфином пошло ему на пользу. А шелест вееров подсказывает, что одной сплетней стало больше.

— И когда?

Сейчас я бы предпочла оказаться в месте менее людном… лучше вовсе безлюдном.

— Послезавтра.

Меня обнимают, закрывая от посторонних взглядов и одновременно демонстрируя всем и каждому, что эта территория занята.

… а Урфин?

… он знает, что и как делать. Справится. Еще месяц, и в седло полезет. Я ему запретил, но он же все равно полезет.

И здесь я всецело с Кайя согласна. Полезет, доказывая себе самому, что способен и верхом ездить, и меч держать. Хорошо, если этим дело ограничится.

… больше никаких турниров, поединков и войн. Это он понимает. Ему есть что терять. А мне есть что предложить ему взамен. У него золотая голова, когда он дает себе труд о ней вспомнить.

Их светлость ныне ворчливы. И не намерены отпускать меня. Он и так слишком долго держался вдали, пусть бы и рядом, пусть бы и проверял каждый день, убеждаясь, что с нами все в порядке, но… Кайя этого мало.

… расскажешь?

… расскажу. На самом деле война — это просто. У меня есть армия. И ресурсы. Силы. Мы дойдем до города без особых проблем. И с городом я справлюсь.

Это не бахвальство, Кайя точно знает, что делать.

… с разрухой сложнее. У нас хватит припасов, чтобы пережить зиму и не допустить голода. Но потребуется жестко пресекать любые попытки воровства и перепродажи зерна…

Что практически нереально. В этой цепочке слишком много звеньев, чтобы контролировать каждое. Злоупотребления будут. Вопрос в том, сколько их будет.

… в любом случае следующий год будет зависеть от того, какой урожай получим. А чтобы получить урожай…

… нужно обработать землю.

… именно. Мы принимали беженцев, но не все захотят вернуться. А есть еще убитые. Или те, кто ушел с земли. Есть земля ничейная и просто потерявшая хозяев.

И хозяевам придется доказывать, что это их земля. А кто-то захочет получить больше, чем имел. Удобный случай расширить владения.

… есть целые деревни, города, поместья, майоратные земли, те, что брались в аренду или, напротив, были куплены…