— Милая, — предательски надламывается собственный голос. Сознание ускользает, глаза заволакивает дымка звериной похоти. Податливое тело подруги трепещет в руках. Нежный цветок в его объятиях — бархатный и хрупкий. Как же давно о нём мечтал? Так давно, что уже даже забыл, насколько Нол желанна. — Ты играешь… нечестно…

— Больше не играю — иду ва-банк, — от спокойного тона душа цветёт. О, проклятие! Нойли не врёт. Выбор сделан! Мягкие и полные жизни губы несмело льнут к его. Варгр затаивается в предвкушении бури чувств, но с удивлением отмечает — он больше не горит альвой. Да, тело отвечает — природа и только. Но мозг полностью не затуманен дурманом желания, как от поцелуев Кати. Нет дикого вожделения, захватывающего с головой — заполучить во что бы то ни стало! Если бы поцеловала ведьма, уже бы случился взрыв.

Не устоял бы — смял в объятиях. А за Нол до сих пор страшно. Она — не Катя. Та порой отвечала с такой самоотдачей, что на теле оставались синяки от её пальцев и шрамы от когтей — хотя редко кому удавалось ранить зверя. Но, к сожалению, в руках, как всегда не та, о ком мечтает! Почему так получается? Недосягаемая звезда сама спускается с неба, но оказывается уже ненужной. Почему, когда жаждешь — не получаешь, а когда получаешь — уже больше не жаждешь?

Варгр нажимает на газ — байк, набирая скорость, мчится по трассе. Нойли отвёз домой, несмотря на уверения, что доберётся сама. На душе осадок, ведь опять поддался слабости, но ничего уже не поделать — что сделано, то сделано! Знал, рано или поздно это произойдёт. Единственная надежда, что Нол поумнела — не расскажет Дориану о совершенной глупости, и они вскоре помирятся.

Сам её уже простил! Теперь нужно, чтобы и кровосос не натворил бед. К тому же в голове сидело обещание, которое давал Кате: Нойли между ними не встанет.

Злость подкатывает сильнее. Слабак! Хотя с чего? Вроде, вёл себя, как… джентльмен. Даже объяснил подруге, что любит другую. Правда, не похоже, что бы альва успокоилась. Скорее, её поцелуи значили, что женский инстинкт возобладал над здравым смыслом — добиться и плевать, что не очень-то и нужен. Это плохо скажется на и без того шатких отношениях с Катей. Зная характер Нойли, можно ожидать, чего угодно. Нужно поговорить с ламией. Объяснить! Если кровосос её любит, они разберутся.

Варгр сосредоточено всматривается в дорогу. Всё! Теперь пора заняться своими делами, куда более важными — наконец, добраться до Марвинга. Возможно, след Кати удастся уловить. Полиция слаба, да и что они могут? Ничего! У них нет звериного нюха, хотя и ему-то он не слишком помог в Кренсберге — ведьма неуловима.

Бъёрн сжимает руль крепче — впереди пестрит вывеска к знакомому мотелю. Интуитивно свернув на второстепенную дорогу, едет туда. Зачем? Непонятно… Словно магнитом притягивает.

С каждым метром, приближающим к двухэтажному желтоватому зданию, радости не прибавляется. Остановившись под балконом, бросает взгляд наверх — закрыто. Запаха ведьмы нет, сердце болезненно съеживается — Катя так и не приезжала.

Тело не слушается, пальцы грубо впиваются в тормоз, нога не желает убрать поддерживающую ножку байка. Против воли слезает с мотоцикла и неспешно идёт к входу. Может, Фроде что-то новое узнал.

У дверей в мотель замирает — доносится далекое гудение подъезжающего авто. Сердце выдаёт яростный удар, в голове грохочет кровь, заглушая посторонние звуки. Варгр облокачивается на перила лестницы, всматриваясь в приближающуюся тёмную точку.

Жёлтая машина-такси плавно останавливается на парковке. Дверца пассажирского места несмело отрывается. Катя… Нет, не она… Дерьмо! Это она! Что с собой сделала?.. С тёмными волосами по плечи.

Зачем? Нет, так тоже красиво и даже очень, просто непонятно, почему решила измениться! Ох, как же теперь она похожа на ту девушку… из видений…

Осунувшаяся. На бледном лице тускло сверкают изумрудные, чуть покрасневшие глаза, под которыми затаились синяки. Выглядит чудовищно! Пожалуй, так всегда.

Интересно, что в этой женщине так притягивает? Умение при все природной красоте выглядеть отвратительно, или умение находить на свой чудесный зад побольше приключений? Скорее, нескрываемое отторжение, умение послать, как можно пренебрежительней.

Она должна извиниться, иначе гордость вновь пошатнётся. Главное, не показывать слабости — ведьма тотчас засмеёт.

Зависает мучительная, звенящая тишина. Катя будто измывается — знает, что его распирает от нетерпения, вот и тянет время. Лишь бы не сорваться — спокойствие, холодность, безразличие… Но, как?! Сердце предательски выпрыгивает, рот не раскрывается — всё разумное и неразумное застревает поперёк иссохшего горла. Ведьма как ни в чём не бывало поднимается и, засунув руки в карманы, останавливается напротив:

— Привет, — звучит весьма непринужденно. Даже больше — походит на то, что она не рада встрече. Неужели для неё произошедшее ничего не значит? Бъёрн машинально шагает навстречу. Расстройство, злость, негодование — вопреки пониманию, всё отступает. Стискивает в объятиях и утыкается носом в лоб, впитывая запах, ставший уже таким родным. Это кара за бездарно прожитые года! Женщина, холодная, как лёд и горячая, как огонь. Отталкивающая и притягивающая одновременно. Заманивающая и бросающая, когда вздумается. Катя явно рождена по его душу! Другой злодейки не нужно! Уж лучше сразу умереть…