Похоже, статья была написана со слов Профа. Вначале шли жалобы на неумение полиции примечать детали, хорошо еще, что без фамилий. «Согласно нашим источникам, — читал далее Ранхель, — способного детектива отстранили от дел, и он готов подать в отставку по причине оказываемого на него давления». Он побледнел. Каков подлец! Все, теперь его и впрямь попрут с работы. Скажут, что он подсиживает начальство. А что до Траволты — лучше даже не думать, что этот с ним сделает. Так или иначе, неприятности ему обеспечены.

Где-то за окном прокукарекал первый петух. Может быть, и правда податься к оппозиционеру Агустину Барбосе? Это будет расценено как предательство. Но где работать, когда его вышвырнут из криминальной полиции Паракуана? Остается дорожная полиция, где он закончит на каком-нибудь КПП, как Колдун. Федеральная полиция? При тамошних мизерных зарплатах он неминуемо станет взяточником. Образования у него нет, поскольку он бросил колледж, не доучившись. В самые тяжелые моменты Ранхель представлял, что ему приходится просить работу у Джека Уильямса. Нет, такого унижения он не перенесет.

Сумасшедшая ночь отняла у Ранхеля последние силы. В окне забрезжил рассвет. Голова распухла от тяжести и боли, но ехать домой было поздно, и он, расчистив место среди бумаг, попытался уснуть прямо на столе.

Ему не то пригрезилось, не то вспомнилось детство и его скоротечная музыкальная карьера. Как он учился играть на бас-гитаре. «Битлз», «Пинк Флойд», Эрик Клэптон. Первые выступления, поездки с Риго. Но поскольку воспоминания о группе бывали неизбежно связаны с воспоминаниями о предательстве, в какой-то момент игла его памяти, проигрывающая его жизненный альбом, соскочила с трека, и он снова оказался полицейским, который ищет преступника. Он не любил свою работу, но оставить ее не мог, потому что ничего другого не умел.

Так обстояли дела в среду 19 апреля, в шесть часов утра, когда прибыл шеф Гарсиа, в костюме с галстуком. Ранхель едва успел вскочить.

— Какие новости?

Ранхель доложил о своих находках. Шеф выслушал, одобрительно кивая.

— Ты кому-нибудь говорил?

— Пока нет.

— Отлично. Мне бы не хотелось, чтобы эта информация попала в газеты.

Ранхель ожидал от него упреков, но шеф был на редкость любезен. Явно не успел с утра прочитать «Меркурио».

— Где Табоада?

— Пока не появлялся.

Ранхель объяснил, что он единственный дежурный, остальные спят в машинах. Он не думал доносить, просто хотелось, чтобы шеф в кои веки узнал правду. Гарсиа с презрением покачал головой и сказал, подумав:

— Ранхель, мне нужна твоя помощь. Бери блокнот для записей. Через десять минут мы выезжаем.

— Есть, сеньор. А куда мы едем?

— На совещание. Машину поведешь ты. — Шеф бросил ему ключи.

Из нижнего ящика стола Ранхель достал зубную пасту, щетку и бритву. Порывшись с минуту, вытащил и дезодорант «Одороно», что лежал в самом низу. А пять минут спустя он уже выходил из ванной, причесанный и свежевыбритый.

Водить новую патрульную машину было одно удовольствие.

— Куда мы едем, сеньор?

— Во дворец.

Дворцом он именовал мэрию. Выходит, они едут на совещание к сеньору Торресу Сабинасу.

Проезжая парк «Идальго», Ранхель отметил, что туман заметно редеет. В кипарисах свистели птицы, оранжевый солнечный шар придвинулся ближе к городу. В какой-то момент туман и вовсе рассеялся. Когда они остановились на светофоре у собора, чтобы пропустить мусоросборник, шеф сказал:

— Мне опять звонил Чуррука. На закрытие деладают два дня.

Бедняга, его, похоже, собрались снимать. Никогда еще положение Гарсиа не было таким шатким. Ранхель по-дружески предложил:

— Хотите, я помогу вам допросить Джека Уильямса, сеньор?

Красноречивый взгляд шефа говорил лучше любых слов.

— Не гони, Ранхель, не гони.

Уже от поворота на Авениду дель Пуэрто Ранхель увидел, что привратник ждет их, готовясь открыть дверь. Во дворе стояли шесть машин, включая минивэн мэра Сабинаса. Они вышли и по широкой лестнице поднялись на второй этаж, где их встречали шесть охранников, и один был гринго, который требовал у Ранхеля документы возле особняка Уильямса. «Черт, что тут происходит?» — недоумевал Винсенте.

Народ собирался в конференц-зале. За широким столом сидели человек двенадцать. Когда они вошли, адвокат Даниэль Торрес Сабинас поднялся, чтобы их поприветствовать.

— Какие новости?

— Мы кое-что узнали, но объявить об этом во всеуслышание не можем.

— Почему?

— Утечка информации вредит расследованию. Мы и так немало потеряли из-за прессы.

— Хорошо, но мне-то скажите? Обещаю, что это останется между нами.

Шеф отвел его в сторону. Пока он говорил, мэр все время кивал: да, да, хорошо, и поглядывал на Ранхеля.