– А сейчас не соблаговолите ли вы рассказать нам, что происходит с вашей сестрой? Когда вы в последний раз с ней разговаривали, что она вам сообщила, и что вы делали возле дома Эрин Марсден, и зачем заглядывали ей в окна? – спросил Сэм самым любезным тоном. Коул еще ни разу не слышал, чтобы кого-то так допрашивали.

Коул покачал головой. Он лишь надеялся, что Сэм знает, что делает.

– Вначале снимите с меня все обвинения, – огорошила их своим заявлением Николь.

Коул встал в боевую стойку.

– Мы так не договаривались. Вы спросили, что натворила ваша сестра, и мы вам рассказали.

– Ну что ж, прошу простить меня за то, что не продумала все заранее. Меня можно понять, я впервые под арестом. Наручники, снятие отпечатков – все это так унизительно! – Николь недовольно покосилась на Сэма. – Вот что я вам скажу. Я узнала, что моя сестра отправилась на поиски этой самой Эрин, и потому решила предупредить эту Эрин о том, что у нее могут быть неприятности из-за моей сестры. Предупрежден – значит вооружен.

– И для этого вы подкрались к ее дому и заглядывали в окна? Чтобы ее предупредить? – не веря своим ушам, переспросил Коул.

– Если бы я позвонила в дверь и кто-нибудь из вас увидел мое лицо, вы бы меня пригласили побеседовать за чашечкой кофе? Что-то не верится. – Слова ее сочились сарказмом.

Сэм неожиданно для всех рассмеялся.

– А ведь она права.

– Заткнись, – пробормотал Коул.

– Снимите с меня обвинения, или я откажусь общаться без адвоката. – Николь делала вид, что не замечает ни Майка, ни Коула. Она обращалась непосредственно к Сэму, словно уже уяснила для себя, что добиться желаемого может только от него.

Или такова была ее реакция на невесть откуда взявшееся слабоумие Сэма.

– Я займусь этим вопросом, – едва сдерживая раздражение, пробурчал Майк. – А вы, – он ткнул пальцем в Николь, – выкладывайте все начистоту. Речь идет не о какой-то там Эрин, а о моей сестре. – Майк, пунцовый от ярости, шагнул за дверь, не оглядываясь.

После его ухода наступила тишина, которую прервал Сэм, деликатно откашлявшись.

– У нас у всех есть в этом деле личная заинтересованность. Эрин и моя сестра тоже. Нам нужна любая имеющаяся у вас информация о вашей сестре и ее планах. Начнем с того, когда вы с ней общались в последний раз.

Николь провела по волосам дрожащей рукой.

– Все не так просто. Вики всегда была, как бы помягче сказать, неуравновешенной. У нее бывают эмоциональные срывы. – Николь замолчала в нерешительности, словно обдумывала, о чем есть смысл сказать, а о чем можно и умолчать.

Коул решил, что не стоит на нее давить. Она должна почувствовать, что ей доверяют, и тогда появится надежда выпытать у нее больше ценной информации.

– Начну с того, что она всегда была эмоционально зависима, и это проявлялось в ее взаимоотношениях с мужчинами.

– Муж ее ни в грош не ставил, – ляпнул Коул.

Николь судорожно сглотнула.

– Ну, родители всегда обделяли ее вниманием, но когда она начала встречаться с Винсентом, это не прошло незамеченным. Разумеется, они запретили ей с ним встречаться, но это ее не остановило. Она уехала с ним, и несколько лет мы практически не общались. Лишь перезванивались изредка. Однако после той облавы, когда Винсент погиб, мы встретились, и впервые за много лет у нас состоялся долгий разговор.

– Что она сказала? – спросил Сэм.

Николь соединила ладони рук и крепко стиснула их.

– Я думаю, ей запретили звонить кому бы то ни было, поскольку она участвовала в программе защиты свидетелей, но она все равно мне позвонила и рассказала, что выступает свидетелем обвинения. Сказала, что будет давать показания против одного из деловых партнеров Винсента. И еще, что, как только суд закончится, она разыщет того единственного мужчину, который по-настоящему ее любит и который обращался с ней, как с королевой. – Николь смерила Коула холодным взглядом своих светло-голубых льдистых глаз. – Я не хочу сказать, что моя сестра мыслит рационально, но если вы давали ей повод, то уж не обессудьте…

Черт, Коул устал от такого рода обвинений.

– Я просто хорошо к ней относился, – процедил он сквозь зубы. – Я разговаривал с ней, как с леди, к чему она, как видно, не привыкла. Мне было ее жаль, если хотите знать правду. Но ни один здравомыслящий человек не принял бы нормальное человеческое отношение за проявление нежных чувств. И как только ей стало известно, что я был в банде ее мужа внедренным агентом, она должна была бы понять, для чего мне была нужна дружба с ней.

– Вы получали от нее информацию, – брезгливо скривившись, констатировала Николь.