– С кем ты сейчас говорил? – спросила Эрин, войдя в спальню, где находился Коул.

– Где твоя мама?

– Она уехала. Так с кем ты говорил?

– С Майком. – Коул рассказал ей, о чем узнал.

– То есть все, что у нас сейчас есть, – это подтверждение версии.

Коул кивнул.

– Вот счастье-то! – Эрин принялась нервно расхаживать по пушистому кремовому ковру.

– Но сейчас у нас хотя бы есть лицо. Твои братья знают, кого искать. Серендипити – город маленький, и если ее фотографии развесить повсюду, то окажется, что кто-то наверняка ее видел.

Эрин перестала мелькать у него перед глазами и остановилась.

– Ладно. Я буду думать позитивно, – сказала она, правильно интерпретировав то, что он предпочел не говорить вслух.

– Хорошо.

– Коул?

– Да?

Она шагнула к кровати, села рядом с ним. Его футболка казалась громадной на ее все еще очень стройной фигуре. Впрочем, ему было приятно видеть ее в своей одежде, особенно с учетом того, что голой он ее больше не увидит.

– Мама рассказала мне об одежде, что ты просил ее купить.

– Все висит у тебя в шкафу. Я там еще кое-что принес. Оставил в упаковке. – Он не захотел прикасаться к более интимным деталям ее туалета.

– Я… Ну спасибо тебе. С твоей стороны было даже слишком любезно попросить ее все заменить и…

– Ты все потеряла. Это – самое меньшее, что я мог сделать. – Ему на самом деле не хотелось, чтобы она делала из него если не героя, то какого-то там славного парня. Из того, что он возместил ей утраченную одежду, не следовало, что он мог дать ей то, чего она хотела, о чем Эрин с предельной ясностью сообщила сегодня утром.

Коул поднялся. Голова у него гудела.

– Куда ты? – спросила Эрин.

Вот оно. Началось.

– Перебираюсь в соседнюю комнату.

Эрин отшатнулась так, словно он ее ударил. Дал ей пощечину. Примерно так же чувствовал себя он, слушая ее слова, зная, что всякий раз позволяя себе воспользоваться ее добротой, он причиняет ей все больше и больше боли. И все же он сделал это не потому, что хотел ей отомстить. Он действительно пытался вести себя как порядочный мужчина. Спать с ней, зная, что она хочет большего? Это было бы еще более жестоко, чем поставить точку прямо сейчас.

Эрин скрестила руки на груди.

– В ту ночь у Джо ты согласился. Что бы ни было между нами, как бы долго это ни продлилось. Разве не так? – Голос ее едва заметно дрожал, но она все равно держалась молодцом.

– Это было до того, как я осознал, сколько боли тебе причиняю. Я живу с тобой, мы спим вместе, ты надеешься на большее, я ухожу… Это порочный круг. Ты заслуживаешь лучшего. По крайней мере теперь мы оба с этим согласны.

Эрин опустила глаза, облизнула пересохшие губы. Ей надо было собраться с мыслями, прежде чем говорить. Наконец она подняла взгляд и посмотрела прямо ему в глаза.

– Ты знаешь, что я сказала это сгоряча. Я беременна, у меня гормоны играют. Я вынуждена прятаться, меня терзает страх, и это тоже достает. Не обращай сказанное по глупости против меня. Я всегда тебе говорила, что ты не такой, каким считает тебя Джед.

– А я всегда тебе говорил, что я не тот мужчина, который тебе нужен. Как только эту женщину поймают и тебе ничто не будет угрожать, мне придется вернуться на Манхэттен. Меня снова пошлют на задание, бог знает, на какой срок. Я не смогу звонить. Я не смогу писать тебе. Я вообще никак не смогу с тобой связаться. Это не та жизнь, которую ты хочешь.

– Это ты так решил. – Глаза ее зло блеснули.

– Кто-то должен вести себя рационально.

– И ты считаешь, что, указывая мне, что я смогу и чего не смогу выдержать, и, даже больше, чего я хочу и чего не хочу от жизни, ты поступаешь рационально?

– Да.

Эрин раздраженно вздохнула. Он ждал взрыва, истерики, но ничего этого не произошло. Она молча направилась к двери.

– Куда ты идешь?

Эрин обернулась.

– Не знаю. Но в моем распоряжении больше ста квадратных метров жилой площади. Я найду место подальше от тебя. – И с этими словами Эрин вышла за дверь.

И тогда голова у Коула разболелась уже не на шутку.

Коул не знал, сколько еще сможет выдержать. Прошло два дня с тех пор, как он перебрался из главной спальни в гостевую комнату. К вечеру понедельника Эрин справилась с эмоциями, и ужин прошел в более или менее спокойной атмосфере, но по прошествии двух дней Коул осознал, что Эрин резко изменила правила их совместного проживания.

Если когда они жили у нее дома, она позволяла ему готовить для них обоих, взяв на себя обязанности по уборке, сейчас она сама о себе заботилась. Демонстративно не притрагиваясь к приготовленной им еде, Эрин ела то, что привезла ее мать, при необходимости подогревая еду в микроволновке. Разумеется, она сказала, что он может есть все, что найдет в холодильнике, включая то, что приготовила Элла, если у него нет настроения готовить, но специально для него ничего не делала.