Он пожал твердую, загрубевшую ладонь Алексея и отправился к трапезной. В сыром воздухе стояли запахи палой листвы, известки и кирпичной пыли. Работы шли вяло. Сыщик сразу обратил внимание на молодого парня, копавшегося в куче строительного мусора вперемешку с землей.

–  Помогай Бог, - добродушно сказал он, приблизившись.
– Золотишко попадается?

–  Какое золотишко?
– искренне изумился длинный худосочный подросток.
– Ты чё, очумел, дядя? Здесь тебе не золотые прииски!

–  Зачем же ты роешься в этой куче?

–  Так… роюсь, - неопределенно ответил парень.

Всеслав достал пачку сигарет, протянул искателю приключений.

–  Покурим?

–  Ну… - Тот оторвался от своего занятия, разогнулся и смерил сыщика хмурым взглядом.
– Покурим, если не шутишь.
– Он осторожно вытащил грязными пальцами две сигареты, одобрительно кивнул: - «Давидофф», дорогие!

Всеслав прикурил, поднес зажигалку подростку. Тот с наслаждением затянулся.

–  Классно! А ты чё, дядя, ищешь кого или так пришел, полюбопытствовать?

–  Я спонсор, - соврал Смирнов.
– Добровольно жертвую на восстановление памятников. И подземных тоже.

–  Каки-и-их?
– удивился парень, выпуская дым через нос.
– Чё, и под землей памятники бывают?

–  Конечно. Гробницы, например. Ты про сокровища Тутанхамона слышал?

–  То в Египте, - разочарованно махнул рукой подросток.

–  А Москва чем хуже? Здесь неподалеку бывшее кладбище. Знаешь, какие на нем люди похоронены? Сплошь князья да вельможи. Раньше склепы для знатных усопших сооружали не простые, а с тайниками, с подземными ходами, с дальним прицелом, - все больше увлекался собственным враньем сыщик.

–  Чего? С каким еще… прицелом?

–  На будущее! В случае войны там можно было ценную утварь спрятать от врагов - драгоценности, оружие, предметы искусства, золотые деньги. В революцию сколько аристократов в спешке бежали за границу, а накопленные богатства оставляли «на хранение» умершим предкам. Чтобы потом вернуться и снова пользоваться нажитыми сокровищами! Вернуться, как ты понимаешь, им не пришлось.

–  Такую штуку еще тамплиеры придумали, - включился паренек в навязанную Всеславом игру.
– Зарыли клад вместе с гробом своего предводителя, выждали время и попросили у властей разрешения перезахоронить останки. Говорят, так в гробу и вывезли золото. Здорово, правда?

–  Вижу, ты не новичок в поисках кладов, - с подчеркнутым уважением произнес Смирнов.
– Местное кладбище еще не исследовал на предмет подземных тайников?

–  Был там ход какой-то, осыпался, или его специально кто-то завалил. Расчищать надо. Пацаны считают, должен еще один подземный ход существовать, из подвала под бывшими складами. Когда склады строили, лет сто тому назад, двое рабочих на замурованный свод наткнулись, они его мусором забросали и хозяину ничего не сообщили. Ночами копали, дорылись до узкого коридора, облицованного камнем. А что потом было, никто не знает. Рабочие те исчезли! Наверное, нашли сокровища и скрылись с ними. Позже, после революции, чекисты тут рыскали, подвалами интересовались.

Сыщик болтал с подростком около часа. Тот рассказал, что друг его Толян простудился и лежит с температурой, что они давно мечтают найти тот свод в бывших складских подвалах, но пока что удача им не улыбнулась.

Попрощались они со Смирновым как добрые приятели.

Сыщик отправился домой. Пустая квартира встретила его запахом кофе и свежеиспеченного кекса - Ева перед тем, как уйти на занятия, возилась на кухне. На столе лежала записка: «Приятного аппетита! Целую».

Всеслав поставил чайник, достал из папки Хованина дискету и прошел в кабинет, к компьютеру. Файл открылся без проблем.

После аварии, произошедшей на ее глазах, Феодора впала в депрессию. Она не понимала, что с ней творится. Дом пугал ее, засыпать ночами было страшно. Снился гроб с телом свекра и она сама, стоявшая рядом, без слез, вся в черном. Она пришла вымаливать прощение. Вдруг… покойник поднимается и крепко берет ее за руку, Феодора пытается вырваться, кричит… в ужасе открывает глаза.

–  Что с тобой?
– спрашивает Владимир.
– Ты так стонешь во сне.

Оказывается, это он держит ее за руку, заботливо смотрит… его красивые, с поволокой, глаза медленно наливаются кровью. Кровавые слезы катятся, бегут по щекам…

–  Это ты все испортила!
– грозно сдвигает он брови.
– Ты соблазнила моего отца, дрянь! Шлюха!

Кровь стекает по его лицу, скапливается на подбородке, густыми, вязкими каплями падает на Феодору. Прожигает на ее лбу и щеках глубокие раны - тавро, знак грешницы, прелюбодейки, замыслившей худое. Ее тайна открыта. Ей нет спасения…