–  Это Глеб Конарев, - выпалил тот без приветствия.
– Я вам звоню по поводу денег. Мне нужно много… сто тысяч долларов. Алиса написала мне письмо. Она все видела… Я могу обменять письмо на деньги. Срочно! Мне необходимо скрыться, вы знаете, почему. Жду вас в полночь возле дома в Васильках. Того самого… Все!

Глеб опустил руку с трубкой, посмотрел на застывших в ожидании мужчин.

–  Он согласился…

Фарбин судорожно вздохнул, выпрямился.

–  Вынужден покинуть вас, господа, - учтиво произнес он, чуть наклоняя голову.
– Мне нужно побыть одному, подумать. Вечер перед дуэлью! Весьма впечатляюще…

Он хмыкнул, откланялся и удалился.

–  Странный тип… - пробормотал Глеб.
– У него это… «башня» не рванула?

Смирнов промолчал. Он перезвонил Еве и предупредил, что задержится.

Альберт Демидович заперся у себя в кабинете. Ему стало нехорошо. Мысли - то мрачные, то безумно-восторженные, вспыхивали и гасли, как догорающие огни. Они несли на себе отпечаток его любви к Алисе - запоздалой, горькой и пронзительной, подобной свету осеннего солнца. Прощальные лучи его оставляют в душе неизгладимый след какого-то непонятного, бессмысленного раскаяния, которое не приносит облегчения. Этот отпечаток его любви несло теперь на себе все - и дом, в котором целых шесть дней жила, дышала и смеялась Алиса, и лес, который окружал его, и небо, и ночная луна… и даже смерть приобрела ее непостижимые, загадочные черты.

Алиса первой прошла тот путь, который едва ли не с детства стал проклятием Фарбина… висящим над ним дамокловым мечом. И этот путь смерти теперь перестал пугать Альберта Демидовича. Там… на том берегу, стояла Алиса и звала его.

–  Все изменилось… - прошептал он, ни к кому не обращаясь.
– Все прошло. Она ждет - нимфа, убегающая от своей судьбы.

Пока господин Фарбин предавался раздумьям и переживаниям, Смирнов сидел напротив Глеба, нехотя отвечая на его вопросы.

–  Что за дуэль?
– допытывался у него Конарев.
– О чем говорил этот чертов старикан? Он собирается стреляться со мной? Или биться на кулаках?

–  Мне самому хотелось бы это знать, - вздохнул сыщик.
– Что у него на уме?

–  А кому я звонил?

–  Чрезмерное любопытство вредно для здоровья, - отмахнулся Всеслав.
– Тебе, парень, о душе подумать не помешает, а ты все - кому? куда? кто? зачем? О суете мирской печешься!

Глеб насупился, замолчал. Но ненадолго.

–  Алиса мне никакого письма не писала!
– выпалил он, бросая на Смирнова злобный взгляд.
– Это все твои выдумки!

–  Ага…

–  Что значит - «она все видела»? Что она могла видеть?

–  Тебе-то какая разница?
– искренне удивился сыщик.
– Сиди да сопи в две дырки, радуйся, что живой покуда!

Но Глеб никак не мог угомониться. Он пыхтел, ерзал, периодически вскакивал и хромал по комнате, издавая громкие стоны, потом с размаху падал на диван, накрывал голову подушкой и пытался забыться. Он не понимал, что происходит, и оттого томился, нервничал.

–  А кто поедет на встречу в Васильки?
– снова пристал он к Смирнову.
– Вы меня хотите отправить? Не выйдет!

–  Выйдет, выйдет… - лениво отвечал сыщик, похлопывая Глеба по спине.

–  Это шантаж! Вы меня подставляете… А если тот мужик меня убьет?

–  Ох, и беспокойный же ты, парень!
– прятал улыбку Всеслав.
– Какая разница, кто тебя убьет? Ты ворвался в чужой дом, покушался на хозяина… он тебя прикончит - и отвечать не будет. Самооборона! Или еще проще: придушит - и в гробницу, под тяжелый камень. Никто сроду тебя не найдет! Ты ведь проник сюда тайком? Тебя не видели… сам ты никому не говорил. Так?

–  Ну…

–  Вот и соображай! А то испугался - подставят тебя! Ты сам себя уже подставил, когда явился сюда убивать Фарбина. Тоже мне мститель-одиночка!

–  Он это заслужил!

–  Дурак ты еще! Щенок сопливый!
– усмехнулся сыщик.
– О матери-то подумал?

–  Алисы больше нет… - тоскливо произнес Глеб, и такая пустота, такая боль сквозила в его взгляде, что Смирнов невольно отвернулся.

Вечер незаметно подступил к окнам холодной синевой. Нарастало напряжение ожидания. Фарбин не выходил из своего кабинета, не подавал признаков жизни. Глеб лежал, уставившись в потолок, беззвучно шевелил губами.

–  Молитву читаешь?
– поинтересовался Всеслав.
– Правильно делаешь. Пора!

Сам он мог только догадываться, как будут разворачиваться события дальше. Это уже решать не ему.

Стрелки часов приблизились к десяти, когда дверь открылась, и в комнату вошел Альберт Демидович - невозмутимый, собранный.

–  Закройте его на ключ!
– сказал он сыщику, небрежно кивнув на Глеба.
– И поторопитесь, у нас мало времени.

Смирнов повиновался без лишних слов. Он тоже понимал, что счет идет на минуты.