–  Копия «Нимфы» сделала кражу бессмысленной!
– воскликнула Ева.

–  Именно, - кивнул Смирнов.
– Геннадий, нервы которого и так были напряжены до предела, срывается. Его мысли становятся хаотичными, безумными. Трудно сказать, зачем он спрятал копию в «этрусской» гробнице, а подлинник вручил вам, господин Фарбин. Очевидно, испугался. Вдруг вы заметили бы подделку и принялись бы за собственное расследование? А так - все довольны: и вы, и Чернов с Шумским.

–  Я догадывалась, что все дело в картине!
– сказала Ева.
– Только не узнала на ней Алису.

–  Меня сбивало с толку отсутствие мотива, - объяснил Всеслав.
– Зачем Геннадию было красть «Нимфу» и убивать художника? Совершенно неожиданно поиски Алисы Данилиной и дело Рогожина пересеклись. Когда я увидел, что деревня Ключи находится рядом с Васильками и Новой Деревней, то задумался. Потом, Альберт Демидович, я начал подозревать вас. Правда, мотив все равно оставался непонятным. И тут подвернулось модельное агентство. Слишком много совпадений…

–  Я запутался, - признался Глеб.

–  Мне тоже пришлось долго бродить в лабиринте собственных заблуждений, - улыбнулся сыщик.
– Я решил подобраться к вам поближе, господин Фарбин. Это чуть не стоило мне жизни. Геннадий закрыл меня в гробнице и собирался убить… Когда я обнаружил в склепе обмотанную упаковочной бумагой картину, кое-что встало на свои места. Повторяю - кое-что! Зато Геннадий получил настоящую встряску. Не найдя меня в гробнице, он совсем потерял голову. Он заметался, засуетился… уничтожил копию «Нимфы» и… на этом остановился. Страх и отчаяние парализовали его. Не имея понятия, что именно может быть мне известно, он терялся в догадках. Любой неосторожный шаг грозил погубить его. Ваша просьба уехать на пару дней в Москву привела Геннадия в полнейшее замешательство. Он сам загнал себя в угол и мог решиться на что угодно!

–  Хорошо, что я послушался вашего совета, Всеслав, - сказал Фарбин.
– Хотя он тоже едва не стоил мне жизни. Наш молодой друг собирался прикончить меня обыкновенной железной трубой. Какая нелепая смерть после всего, что я пережил!

Он засмеялся - сухо, отрывисто, одними губами.

–  Знай я Алису в жизни, все было бы проще, - продолжал Смирнов.
– «Нимфа» наводила меня на смутные мысли, но я не улавливал главного. Я не задумывался, кто изображен на ней, а сосредоточился на причинах кражи. Глеб, например, сразу узнал девушку, как только взглянул на картину, спрятанную в гробнице.

–  Ожерелье!
– вмешался Глеб.
– Его невозможно спутать ни с каким другим. Если бы не оно… Алиса на картине немного странная. Рогожин выделил ее особенности, показал через ее лицо внутренний мир… я не знаю, как сказать… в общем, ее не сразу узнаешь. А вот ожерелье…

–  Это эксклюзивные камни, сделанные на заказ по моему эскизу, - сказал Фарбин.
– Шестнадцать отборных, крупных аметистов - соответствующих шестнадцати небесным царствам этрусков. Я хотел, чтобы этрусские божества покровительствовали Алисе… а они не смогли ее уберечь!

–  Вероятно, Геннадий тоже узнал девушку по ожерелью, - предположил Всеслав.
– Но почему картина имела для него такое значение? Непонимание этого обстоятельства раз за разом уводило меня в сторону. Пока я не встретился с вами, Альберт Демидович, в вашей гостиной с камином. И тут… я увидел нечто, превратившее мои догадки и сомнения в упорядоченную последовательность. Это графин с вашим травяным отваром, господин Фарбин. Не знаю, почему я обратил на него внимание. Как будто кто-то невидимый указал мне на него пальцем и шепнул: «Вот то, что тебе нужно, Всеслав. Не пропусти!» И все, чего я не понимал, раскрылось передо мной с легкостью. Когда ваша болезнь особенно усилилась, Альберт Демидович?

–  Этим летом, - ответил Фарбин.
– Я привык к ее отливам и приливам. Но в последнее время недомогание нарастало.

–  Кому могла быть выгодна ваша смерть? У вас нет наследников… но значительная часть недвижимости и некоторые фирмы оформлены на подставных лиц. Или лицо… Так? Пока вы живы, это лицо не является полноправным владельцем, но вот когда вы умрете… Понимаете, о чем я? Геннадий Шедько находился очень близко, он был вашей правой рукой. Он устал ждать вашей естественной кончины, господин Фарбин! Или что-то напугало его, подстегнуло к решительным действиям. А вдруг вы возьмете да и измените порядок вещей - напишете завещание, например? Или как-то по-другому распорядитесь своей собственностью? Всегда существует угроза остаться ни с чем! Почему бы не помочь вам поскорее отправиться на тот свет? Тем более если в вашем окружении появился опасный соперник. Или соперница. Алиса Данилина оказалась совсем не ко двору, некстати - нежданная фаворитка умирающего владыки!

Альберт Демидович кашлянул.

–  Позвольте мне называть все своими именами, - продолжал сыщик.
– Итак, Геннадий обеспокоен. Он видит, что ваши первоначальные планы относительно Алисы меняются, он чувствует, ощущает вашу страсть к этой молодой женщине как свою собственную. Он дышит с вами в унисон, подстерегая долгожданную агонию… и вдруг - вместо этого ощущает любовное томление. Что прикажете ему делать? Радоваться? Геннадий в ужасе! Уверяю вас, что каждый волосок на его долговязом, сухопаром теле встал дыбом. А вдруг Альберт Фарбин напоследок потеряет голову от вожделения к смазливой девице и ради любовных забав начнет осыпать ее золотом? Он может оставить ей весь свой капитал… с пожилыми влюбленными разные курьезы приключаются!