Документ венчала восхитительная, с размахом, роскошная подпись ответственного лица: четким, почти каллиграфическим почерком, сочной черной тушью было выведено: "Свиты его ВЕЛИЧЕСТВА (за соблюдением этого чинопочитания ВЕЛИЧЕСТВА – непременно прописными буквами – следили неукоснительно. – Авт.) контр-адмирал Рожественский". Лицом в грязь не ударил и его превосходительство Управляющий, начертавший резолюцию: "Ввиду крайнего недостатка в денежных средствах (вот и объяснение судьбы инициатив С.О. Макарова по артиллерии – Авт.) желательно не увеличивать кампанию "Александра", почему прошу принять все меры, дабы броненосец произвел испытания 8-го ноября, а 9-го окончил кампанию". Под резолюцией, как и было заведено его превосходительством, – случай в истории бюрократии исключительный – стояла подпись второго рода – в виде округленной закорючки на "О" (подпись первого рода с гербом выведенным "Авелан" предназначалась для бумаг, восходящих "вверх"). Видимо, правы были французские офицеры, которые, вспоминая русского адмирала позволяли себе игру слов, из которой следовало, что фамилия "Авелан" имеет французский перевод: "осел". В.А. Белли в своих "Воспоминаниях" (РГА ВМФ, ф. 2224, on. 1, д. 3, л. 47-48) без обиняков называл Ф.К. Авелана как "не меньшее ничтожество, чем его августейший шеф ВКАА". Таким же плюшкинским экономом, а когда велят – и безоглядным разорителем казны, был и достойный сотрудник Управляющего – славный его нач- штаба Зиновий Петрович Рожественский.

Мелкие чиновно-угодливые натуры, они и в деле со сбережением казенной копейки при испытаниях "Александра III" остались верны себе. Какие-то Гришки-Отрепьевы или вернее, Гришки-провокаторы" ("С-Пб. ведомости", 26 апреля 1909 г. № 92), они деятельно готовили поражение всей России, и не было сил, которые могли бы помешать этой их предательской деятельности. В ней они находили поддержку и покровительство со стороны императора. Бедный умом и совестью, он своего управляющего "осла" 6 апреля 1903 г. назначил генерал-адъютантом, в 1905 г., в канун Цусимы, произвел в адмиралы, а в 1907 г., отмечая его "доблестный пример неуклонного исполнения служебного долга", пожаловал кавалером Императорского ордена святого благоверного Великого князя Александра Невского. Пока же, управляемая своими главными механиками – Авеланом и Рожественским, пыхтя и звякая, скрипя и громыхая, канцелярская машина морской бюрократии послушно отрабатывала свои ходы. Никто под шпицем не сомневался в их полезной государственной значимости.

И машина проделала все нужные циклы операций. Исполняя предписания З.П. Рожественского, резолюция Управляющего была телеграфирована Главному командиру, "срочно" (подчеркнуто начштабом) сообщена Техническому комитету, его инспекторам, в частности, "и главное", Балтийскому заводу. Бумагами № 4534, 4536, 4537 от 5 ноября, подписанными "за помощника начальника ГМШ" подполковником В.А. Штенгером (помощник А.А. Вирениус бедствовал в это время на ремонтировавшемся в Специи броненосце "Ослябя"), срочные уведомления о распоряжении Управляющего были направлены начальнику Балтийского завода, ГИКу, в МТК. Главному же виновнику беспокойства С.О. Макарову был послан телефонный запрос: "почему "Александр", выйдя из дока 6-го, не мог бы идти 7-го или не позже 8-го на испытания". Вдогонку уже полетела прямая директива по телеграфу от имени Управляющего: "Императору Александру III" по выходе 6-го из дока тотчас принять уголь, 7-го выйти на рейд, 8-го произвести испытания и 9-го окончить кампанию".

В тот же день 5 ноября З.П. Рожественский разъяснял С.О. Макарову, что "ввиду крайнего недостатка денежных средств" Управляющий приказал "Императору Александру III" кампанию не продлевать и 9-го ноября ее окончить. Предписание было выполнено. 8-го ноября С.О. Макаров телеграфировал: опыты закончены, броненосец завтра кончает кампанию". 11 ноября штаб Кронштадтского порта сообщал: "Император Александр III" 9-го ноября окончил кампанию и поступил на паровое отопление".

В эти же дни состоялось и другое торжество экономии. Броненосец "Князь Суворов", благополучно завершивший 30 октября у стенки Балтийского завода швартовые испытания главных и вспомогательных машин и потому готовый к переходу в Кронштадт, по приказанию Управляющего Морским министерством от 4-го ноября 1903 г. был оставлен у завода. Слишком велик оказался "хвост" неоконченных работ, включавших, в частности, установку броневых плит вращающихся частей 12-дм башен, водоотливных турбин, сверхсметную погрузку и установку в погребах беседок для 75-мм патронов и др., которые делали преждевременным уход в Кронштадт.

Только так можно было зимней работой наверстать потерянное за год время. Разрешив (по просьбе С.К. Ратника) оставить корабль у завода, Ф.К. Авелан требовал, чтобы к осени 1904 г. корабль был готов для отправки в океан. "Слава" в это время готовилась к погрузке в корпус его башенных 12-дм и 6-дм установок.

Полным ходом разворачивались работы по всем другим частям, готовность которых на 36 (из 42) позициях номенклатуры составляла от 30 до 50%. Корпус был готов на 95-98%, в 1% готовности оставались относящиеся к завершающим работам: проводки электроэнергии и ПУАО (вентиляция погребов боеприпасов, жилых помещений, установка компасов). Но ни строитель К.Я. Аверин, ни второй год состоявший на корабле командиром капитан 1 ранга В.Ф. Васильев (1852-?, в 1900- 1902 гг. командовал крейсером "Владимир Мономах") и представить себе не могли, какой сюрприз ожидает их в наступающем году.

В гонке сосредоточения сил, предшествовавшей войне с Японией, Россия успела перевести в Тихий океан три броненосца новой программы. Не без драматических происшествий пришли в Порт-Артур "Победа", "Ретвизан", "Цесаревич". На полпути к Тихому океану был отставший броненосец "Ослябя". Близок был день полного торжества и безоговорочного господства в Тихом океане, когда, сделав последнее усилие и завершив в Петербурге достройку пяти броненосцев, флот приобретал подавляющее превосходство: тринадцать (или десять – возвращались в Россию броненосцы типа "Полтава") русских броненосцев против шести японских. В свете этого скорого торжества несущественной считалась, видимо, отмена ухода в Тихий океан в 1903 г. "Императора Александра III".

В первых числах января 1904 года дыхание войны, подготовленной императором и его безобразовской бандой, вдруг ощутили и под адмиралтейским шпицем. Еще не найдены те документы, в которых прямо признавалась угроза войны, и еще приходится гадать, кто из приближенных к власти мог осмелиться заронить в голову начальства мысль об ускорении готовности строившихся кораблей. Это мог быть умудренный долгой службой штатного делопроизводителя, начатой в 1896 г. в чине лейтенанта, а теперь ставший помощником начальника ГМШ полковник В.А. Штенгер или быстро успевший проявить себя заведующий только что созданной в штабе стратегической частью военно-морского ученого отдела капитан 1 ранга Л.A. Брусилов (1857- 1909), будущий первый начальник МГШ, брат будущего известного полководца.

О своем недавнем командовании, нравах японцев мог вспомнить первый интеллектуал флота Ф.В. Дубасов. Не мог же он, хотя бы в последний момент перед войной, не встревожиться тем фактом, что всем броненосцам уже изготовившейся к броску японской эскадры могли противостоять лишь два корабля современных типов "Цесаревич" и "Ретвизан". К этой же мысли по прямому долгу службы должен был прийти и начальник Главморштаба З.П. Рожественский. Подсказка могла прийти и от морского агента в Японии капитана 2 ранга А.И. Русина (1861-1956, Касабланка), который не переставал осаждать начальство все более тревожными доказательствами и донесениями об опасно нараставших приготовлениях японцев к войне.