Как видно из перечня, массовый срыв сроков поставок для кораблей составлял привычное явление, нимало, видимо, не волновавшее МТК. Нетрудно видеть и то, что множество из перечисленных работ (особенно, учитывая уже давно образовавшуюся перегрузку) могли быть безболезненно исключены. Но на такие смелые инициативы, к тому же в условиях мирного времени (ведь Государь объявил, что "войны не будет"), никто решиться не мог. Замечательно, что прозвучавшее громом набатного колокола объяснение С.К. Ратника и на этот раз своего действия не произвело. Очень могло быть, что Н.Е. Кутейников из дисциплинарных побуждений (была у него такая генеральская манера) мог не спешить реагировать на отклонявшиеся от субординации прямые обращения С.К. Ратника в МТК или к Управляющему. Приходилось искать другие пути. И вот уже Правление завода 17 января обращается в ГУКиС с просьбой решить вопрос о снабжении "Императора Александра III" (по просьбе командира) цепными бакштагами дымовых труб. 19 января отдел сооружений отвечает, что на запрос об этом, сделанный в адрес ГИК еще 5 декабря 1903 г. (вот как издалека тянулось дело – Авт.), ответа не получено. Состоялся он только 29 января, когда заводу было авторитетно объяснено (даже на такую деталь норматива выработано не было! – Авт.), что применять бакштаги следует тросовые, но без пеньковых сердечников, или на одну четверть длины из пруткового железа.

Сколько же сотен таких нелепых препятствий должны были из года в год преодолевать строители, и какими немыслимыми задержками каждое из них оборачивалось для постройки корабля, если даже на вопрос, уже заведомо, на основе сложившейся практики, имевший готовое решение, в МТК умудрились потратить до двух и более месяцев. И невольное является обращение к психологии Н.Е. Кутейникова и Ф.В. Дубасова, людей, в первую очередь определявших стиль работы и нравственный климат в руководимом ими МТК. Один, бывший "самым образованным корабельным инженером в нашем флоте" (признание А.Н. Крылова), генератор идей в пору начала своей деятельности в МТК, энергично поддерживающий инициативу А.Н. Крылова о создании в России политехнического института, другой – герой войны с Турцией, человек чрезвычайно высокого мнения о своих нравственно-интеллектуальных способностях. Оба волей судьбы были вознесены на высшие ступени власти в кораблестроении в его самую критическую пору – в канун и во время войны с Японией. И во что сумела их превратить разлагающая власть безответственности и бесконтрольности, та самая "вероломная" канцелярская система", о которой с гневом высказывался в своих показаниях в следственной комиссии Л.Ф. Добротворский, (в отряде А.А. Вирениуса командовал крейсером "Дмитрий Донской", а в Цусиме крейсером "Олег"). "Адмиралы каждый шаг командиров брали на себя, не прощали им ни тени независимости и только тогда успокаивались, когда своих командиров, вкупе с их офицерами, обращали, наконец, в каких-то аморфных безразличных существ, реагировавших только на расшаркивания перед начальством, на слепое не рассуждающее повиновение и на нежелание жить и мыслить без приказаний и разрешений".

Только бюрократический произвол, выраженный в ненасытной жажде власти, ради ее аксессуаров, ради ее престижа, превратил наших адмиралов в каких- то громовержцев или еще в церемониймейстеров с большим штатом придворных, при оркестре музыки, а не в учителей или наставников, как требует это всякий военный флот. Таким же громовержцем лепил себя и Н.Е. Кутейников. А Л.Ф. Добротворскому все запоминающая система не простила столь откровенного о ней мнения. Придут еще, наверное, в нашу историю исследования по инженерной и социальной психологии, которые и объяснят, почему в одной и той же растлевающей атмосфере, которую несет в себе порочный самодержавный режим, могут являться люди полярных нравственных позиций. Ясно одно, России в самый критический момент ее истории, безумно не повезло с расстановкой людей во властных структурах флота, армии, судостроения.

Те, кто был способен сделать власть умной, предусмотрительной и нравственной, – умерли, погибли, находились в отставке или были отодвинуты на второстепенные должности (В.П. Мессер, И.Ф. Лихачев, П.С. Бурачок, С.О. Макаров), и судьбу флота и всей войны решали дремучие монстры вроде Ф.К. Авелана и З.П. Рожественского, бездарные, равнодушные к бедам отечества великие князья Алексей Александрович, Александр Михайлович, Михаил Александрович, нравственно повредившиеся интеллектуалы Н.Е. Кутейников и Ф.В. Дубасов и все те, "пещерные адмиралы" (выражение Г.П. Чухнина), о которых уже приходилось говорить в книге о "Цесаревиче". Нельзя не напомнить о главном виновнике всех тогдашних и еще ожидавших Россию бед, несчастий и государственного крушения – Божьем помазаннике Николае II, которому "нет и не может быть прощения, пока на земле остается хотя бы один русский". Н.Н. Берберова, написавшая эти слова (Автобиография, М., 1996, с. 109-110), говорила, что этот несчастный мистик "жил в убеждении, что Бог реально мазал его и строго запретил "делить власть с кем бы то не было". Он не понимал, что России "нужны были быстрые шаги сквозь парламентский строй и капитализм к планированию, новым налогам, свободе слова и технологии XX в., с цивилизацией для всех, к грамотности для всех, к человеческому достоинству для каждого" (там же с. 111). Увы, этот идеал и ныне остается недосягаемым в нашей стране…

28 января, снова привычно обращаясь к бумаге, С.К. Ратник обреченно умоляет МТК ускорить утверждение чертежей, которые особенно задерживали работы на "Императоре Александре III": системы погрузки угля (представлены 2 сентября 1903 г.), сетевого заграждения (представлены 15 ноября 1903 г.), способа заделки прикильного среза (представлены 19 декабря 1903 г.). К этой заделке МТК обратился только 30 января, когда был принят и затем в адрес Балтийского завода и Санкт-Петербургского порта разослан соответствующий журнал № 16.

Факт № 3. Произошел 10 января 1904 г. В этот день Главный корабельный инженер Санкт-Петербургского порта предлагал Франко-русскому заводу ускорить готовность броненосца "Бородино", для которого завод по чертежам "Цесаревича" изготовлял машины и котлы. Военная мотивировка, здесь, правда, не присутствовала, и С.-Петербургский порт хотел лишь сократить обидное отставание официально головного броненосца от вырвавшегося вперед и ставшего головным "де-факто" "Императора Александра III". Получалось же так, что первое предвоенное беспокойство проявилось в судостроении. Но Франкорусский завод о войне, видимо, не помышлял и свой ответ "выдал" в день японского нападения на Порт- Артур. 26 января дирекция завода предлагала свои меры ускорения. Следовало ошвартовать "Бородино" у Галерного островка и весной провести испытания в течение трех дней немедленно по освобождении от льда. Это надо сделать на большом числе оборотов, чтобы притереть трущиеся части и дать начальную практику машинной команде. 2 февраля с уже подорванного на Порт-Артурском внешнем рейде "Цесаревича" сообщили, что требуемые Франко-русским заводом описи по механизмам от французов получены не были. Их пришлось составлять своими силами в походе. При первой возможности командир И.К. Григорович обещал копии инвентарей прислать в Петербург. Такая получилась нескладная перекличка с заказом во Франции образцового броненосца.

11 февраля 1904 г. Главный инспектор механической части в ответе отделу сооружений подтверждал полезность предполагаемых испытаний для притирки механизмов. На "Цесаревиче" и "Баяне" их провели "упершись носом в набережную и хорошо ошвартовавшись". Так провалился химерический замысел великого князя об одновременной постройке во Франции образцового броненосца и по его чертежам таких же кораблей в России. Образец худо-бедно, но все же успел добраться до Порт- Артура за два месяца до войны, а его петербургские воспроизведения только еще начинали испытания. Еще более удручающим выглядит тот факт, что гораздо раньше нарочито усложненного, многобашенного "Цесаревича" были в октябре 1902 г. сданы флоту и в апреле и июне 1903 г. пришли в Порт-Артур заказанные в одно время, в апреле 1898 г., броненосцы "Ретвизан" и "Победа". Это было зримое свидетельство превосходства их более технологичных и освоенных заводами проектно-конструкторских решений. Дорого стоила России творческая новация великого князя. Еще дороже предстояла расплата.

Факт № 4. Датируется 12 января 1904 г., когда З.П. Рожественский счел возможным обратить внимание и на строящиеся в Петербурге корабли. Он запросил в МТК, какие дополнительные расходы может вызвать экстренное приготовление к плаванию броненосцев "Император Александр III", "Князь Суворов" и "Бородино". Два других З.П. Рожественский почему-то не упоминал. С японцами он с Федором Карловичем рассчитывал разобраться без "Славы" и "Орла". Такие же вопросы о трех броненосцах были поставлены перед командиром Санкт-Петербургского порта и начальником Балтийского завода. Решение вопроса затянулось: в МТК были заняты более насущными проблемами.