– Да я и не помню! – Алиса откинулась на спинку стула. – Ну имейте же хоть каплю снисхождения! Я только что потеряла мужа, а вы тут со своими дурацкими вопросами!

– Артистка… – пробормотал Петр Афанасьевич достаточно громко, и Алиса зыркнула на него с открытой ненавистью.

– Почему это дурацкими? – Капитан Белкин сделал вид, что обиделся. – Это важный вопрос…

– Зато я все помню! – проговорил Олег и придвинул свой стул к Алисиному. – Алиса Яновна высказала мне недовольство тем, что я слишком много денег истратил на строительство и оборудование обсерватории…

– Но это действительно так! – вспыхнула Алиса. – Это не лезет ни в какие ворота! За эти деньги можно было еще один дом построить… впрочем, – спохватилась она, – впрочем, теперь это, конечно, не имеет никакого значения…

– А я ей возразил, что только выполнял все требования Сергея Степановича! – продолжил Олег. – Что индивидуальный проект всегда обходится значительно дороже типового. В общем, мы немного повздорили…

«Он врет, – подумала Надежда Николаевна, – не о финансах они разговаривали. И не о строительстве, уж это точно. Врут оба и не краснеют…»

Надежда вовсе не злопыхала голословно, она была просто уверена, что между Олегом и Алисой при жизни Сергея не могло быть никаких дел, кроме амурных. Будучи замужней женщиной, она твердо усвоила психологию мастеровых людей – иметь дело только с одним заказчиком. Если муж определяет фронт работы, а самое главное – за нее платит, то с ним и надо все обсуждать. А с женой он пускай сам разбирается. И жена, если есть у нее какие-то претензии, должна заранее все с мужем урегулировать, а не соваться к прорабу с поучениями.

В данном случае Надежда твердо знала, что Алисе было все равно, что там строит Олег, она ненавидела этот дом и не собиралась в нем жить. Так что врут оба.

Но капитан, похоже, принял все за чистую монету.

– А где происходил ваш разговор? – задал Белкин следующий вопрос.

– В саду, – ответила Алиса, не раздумывая. – На лужайке возле водоема.

– А ведь я это слышал, – смущенно проговорил садовник. – Они действительно ругались… Что-то насчет денег… Голоса доносились с той стороны, где растут ирисы и пионы…

– Что же вы это сразу не сказали? – укоризненно проговорил Иван Петрович.

– Так вы спросили, что я видел, а не что слышал… – ответил Павел, совсем растерявшись. – И потом… Я не хотел Алису Яновну подставлять… Нехорошо это…

– Напротив, ваши показания могут обеспечить ей алиби. Покажите, откуда доносились голоса?

Белкин набросал на листе бумаги простенький план сада, отметил на нем обсерваторию и жирным крестиком показал место, где находился садовник.

Павел задумался, сосредоточенно запыхтел и показал кончиком карандаша место по другую сторону от дорожки:

– Вот здесь они… разговаривали.

– И долго длился этот разговор?

– Начался почти сразу, как Сергей Степанович прошел. А когда закончился – я не знаю, я в сарай за раствором пошел…

– Ясно. – Капитан побарабанил пальцами по столу. – Значит, и у Алисы Яновны, и у Олега имеется алиби…

– А ведь я тоже слышала разговор на повышенных тонах! – вспомнила вдруг Надежда Николаевна. – Буквально перед тем, как услышала крик… Я тогда стояла возле этого окна… Только слов не разобрать было…

– Вот как! – Капитан подошел к окну, выглянул в сад. – Значит, ваши показания совпадают…

Все снова замолчали, и в этот самый момент в кармане у Белкина зазвонил мобильный телефон.

– Белкин слушает! – проговорил Иван Петрович, поднеся телефон к уху. – Кто? Ты, Иваныч?

– Он самый! – ответил голос участкового. – Слушай, Петрович, ты бы подъехал в «Золотой петушок», тут у нас интересные обстоятельства обнаружились!

Спрятав телефон, капитан оглядел собравшихся и проговорил строго и авторитетно:

– Я вынужден покинуть вас на некоторое время. Но никто из вас не должен уезжать из дома, пока мы не закончим предварительное расследование!

– А я сейчас чай подам! – оживилась Марианна Васильевна, едва дверь за капитаном закрылась. – Со свежими плюшками!

На ее слова никто не отреагировал, все напряженно молчали. Когда за окном послышался шум отъезжающего «Газика», Алиса вскочила с места и подбежала к Надежде.

– Ты, – прошипела она, – ты… вынюхиваешь тут, высматриваешь, жаба лысая!