Автомат прикладом в плечо - цель!
– выстрел.

Белая тварь покатилась по шпалам и затихла. Ноги не сгибаются, присесть не получиться. Точнее, получиться, но вот встать будет проблематично. Сергееву, с рюкзаком, тем более.

– Выбрось его нахрен, майор.

– Иди к чёрту, Василь, - хмыкнул Сергеев, - твой унесли. А я свой унесу. Там вещи ребят.

– Слушать приказ, майор!

– Громов… - он закашлялся, добавив тише.
– Мне может приказывать только генерал. Мы с тобой разного рода войск. Так что иди и не манди.

Минуты ползут. Наши люди уходят по шпалам всё дальше. Насколько отошли? На триста? Четыреста метров? Мало. Надо держаться… Надо.

Белёсая орда больше не устремляется вперёд поодиночке. Собираются группами, поджидая чёрную волну, и только тогда бросаются на прорыв. Эффективно. Но взрывы их ничему не учат.

Должен признаться отбиваться нам всё трудней и трудней.

– Василь Саныч, - донеслось от майора. Если я отступал по попутке, то он по встречке. Никакого плечом к плечу, как с Богданом, но это заставляет монстров часто идти меж путей, натыкаясь на сюрпризы.

– Да, майор?
– Мой голос хрипит.

– Хороший ты всё-таки мужик, Громов. Я бы выпил с тобой.

– Запомни эти слова, Сергеев! Я заставлю тебя повторить их за пиром в столовой!
– Хрипло кричу я, отсекая лапы и головы наплывающей толпе автоматными очередями.

Он гулко рассмеялся. Странно слышать чей-то смех в противогазе, и дождь сглаживает звук. Но какая-то отчаянная улыбка вновь наползает на лицо.

Слышится взрыв. О, что за музыка для ушей! Твари умирают – это главное.

Шаг за шагом отступаем. До ближайшей растяжки метров пятьдесят. Придётся кинуть гранату. Откинуть наседающий поток чернокожих.

Запоздало припоминаю, что рельсы можно повредить, но какие могут быть рельсы, когда в голове уже всё гудит и хочется упасть в обморок от потери сил?

Взрыв гранаты… Пару очередей из автоматов… Взрыв мины… Взрыв гранаты… Скупая очередь… Кинутая граната… Взрыв растяжки…

Эти действия уже не требуют участия сознания.

Сознание заволакивает пеленой.

Слух в какой-то момент пропадает. Растерянное сознание не сразу находит объяснение. На самом деле всё просто - взрывы растяжек всё ближе. Последняя рванула совсем близко, оглушив взрывной волной.

Фон в ушах, снова кружится голова, тошнит. Как же всё это надоело. Не хватало только в противогазе блевануть.

Всё болит, тело ломит, хочется пить, хочется реветь и кричать, хочется пустить себе пулю в лоб.

Дайте кто-нибудь освобождения от этого тела!

Темнота. Не видно теперь почти вообще ничего. Где фонарик? Слетел с головы.

– Сергеев… Сергеев…- хриплю в темноту.

Гул в голове.

Помню, какое-то время ещё были видны вспышки автомата, но как давно это было?

Он что, остался там? А почему я иду? Почему ноги меня ведут к этому чёртовому составу? Я не хочу жить, если он отдал свою жизнь!

– СЕРГЕЕВ, МАТЬ ТВОЮ! ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ СЕБЕ УМЕРЕТЬ?!
– кричу в темноту, расстреливая последний рожок наугад. Вряд ли хоть одна пуля попала в цель.

Из недр глотки вырвался обречённый рёв, стон. Перед глазами летают белые мухи.

Лоб уткнулся в шпалу, сознание отключилось.

Зверь отошёл от состава. Он как любая кошка, ненавидел дождь, тем более сильный и холодный, на грани снегопада, и предпочёл спрятаться в лесу. Не знаю, найдёт ли он убежище среди голых весенних деревьев, но благодаря его отсутствию группа с ранеными и военспецы благополучно добрались до любимого розового вагончика.

Я уже не видел, как Богдан с Таем и Ленка вернулись за мной и притащили к составу на носилках.

Майора, к сожалению, найти не удалось. Умер как герой. Возможно, он увёл мутантов в лес, и они потеряли след или пронизывающий холод и ледяной дождь разогнал по норам не только Зверя.

Ленка возилась с мальцом, мало обращая внимания на внешний мир после моего возвращения, а старший лейтенант Бессмертных, следующий по званию после неё, не стал терять времени даром. Едва мы все оказались в составе, Варяг тронулся с места по его приказу, увозя команду прочь от этого жуткого пригорода Уссурийска.