— Такие, как ты, пусть не ждут от меня пощады, — прошипела она. — Я потолкую с ним, с этим охотником, я расскажу ему все.

— Что — все? — Маргрет вздрогнула и покрепче запахнула шаль. — Что вы имеете против меня? Я не сделала вам ничего дурного.

Их глаза встретились, и ее захлестнул страх.

— Не смотри на меня! — взвизгнула женщина, закрывая лицо ладонями. — Ишь, чего вздумала, наводить на меня порчу, да еще в церкви! — Она попятилась от нее и врезалась в противоположную стену.

Маргрет возвела глаза к потолку, потом прислонилась затылком к стене и, борясь со страхом, зажмурилась. Лучше вовсе ни на кого не смотреть.

Она услышала, как вызвали следующую свидетельницу, но даже не шелохнулась, не посмотрела, кто же ушел, из боязни навлечь на себя новые обвинения. Она стояла и слушала звуки дождя, который с ровным, несмолкаемым шумом низвергался на землю.

— Вдова Рейд!

Маргрет открыла глаза. Рядом стоял писарь. Она осталась одна, все остальные свидетели разошлись. Наверное, Александр не смог изменить порядок и вызвать ее вне очереди.

— Да?

— Вас вызывают.

Она последовала за ним, гадая, сколько времени прошло, пока она ждала, и уповая на то, что мать еще спит. Из-за дождя и туч, заслонивших солнце, было невозможно понять, день еще или уже вечереет. В церкви было темно. Однако, очутившись внутри, она сразу нашла взглядом Александра. Он сидел среди старост.

Он солгал. Он же сказал, что не будет меня опрашивать. Он обо всем им расскажет.

Или заставит рассказать ее.

Александр, Диксон и староста Пратт сидели за длинным столом, а по центру стола стоял ларец, где лежала Библия. Оставив Маргрет стоять напротив, писарь сел с ними рядом и пододвинул свечу поближе к своим бумагам.

— Садитесь, вдова Рейд, — произнес Александр — приказывая, а не приглашая.

Она заметила перед собой стул и, подивившись этой неожиданной доброте, осмелилась поднять голову.

Его черные глаза смотрели на нее холодно и осуждающе. Ни малейшего снисхождения, ни капли сострадания не было в его взгляде. В этот момент, в скачущем пятне света от свечи, он выглядел воплощением Дьявола.

Маргрет села, но облегчения это не принесло, хоть она и провела на ногах несколько часов. Каждый ее нерв, каждый мускул был напряжен. Все ее существо было готово бежать отсюда прочь.

Но бежать было поздно.

— Так о чем вы хотели спросить, мистер Кинкейд? — сказала она, когда молчание стало невыносимым.

Он моргнул, и ей показалось, что между его бровями залегла маленькая складка.

— Я должен привести вас к присяге.

Она сглотнула, не готовая к такому повороту.

Священник открыл ларец, достал оттуда Библию и, бережно держа ее двумя руками, протянул Маргрет.

— Клянитесь говорить правду и честно отвечать на вопросы.

Она положила руку на обложку, надеясь, что дрожит не слишком заметно.

— Клянусь.

Он убрал Библию на место и сел.

Кинкейд начал допрос.

— Вдова Рейд, многие жители деревни сообщают о странных видениях и звуках, а также о вещах, не поддающихся материальному объяснению. Скажите, вы сами слышали или видели нечто подобное?

Она покачала головой.

— Нет.

У того, что она видела и слышала, было объяснение. И вполне материальное.

Он не сводил с нее тяжелого, немигающего взгляда.

— Быть может, вы слышали или видели, как один сосед проклинает другого?

Ее губы раздвинулись. Во рту пересохло, она попыталась сглотнуть и не смогла. Конечно, слышала. И видела тоже. Кинкейд сам был свидетелем тому, как ее мать проклинала кузнеца и его потомков.

Она перевела взгляд на священника, потом посмотрела на старосту. Оба молча ждали, что она скажет.

Если ответить да, если сказать правду, они спросят, кого она видела. Накажет ли ее Господь за ложь во спасение?

Александр снова заговорил:

— Вдова Рейд, повторяю. Вы слышали…

— Я поняла вопрос.

Словно воочию она увидела, как мать, беспомощная жертва собственного разума, лежит, скорчившись, на кровати. Нет. Ради нее она сделает все, даже если охотник на ведьм или сам Господь Бог покарают ее за ложь.

— Нет. Ничего подобного я не слышала.

Глаза его широко раскрылись, потом сощурились. Она стиснула пальцы, готовясь к тому, что сейчас он встанет, укажет на нее пальцем и уличит во лжи, но вместо этого он откашлялся и спросил: