В книжные истории уже не верит и младший сын - отец отучил. Но даже Бертольд Ревинтер одну ночь в году может позволить себе помечтать. Ибо кто еще поймет тебя так, как смертельный враг?

Наверное, Ревинтер стал суеверен - раз торгуется с судьбой. Иначе зачем позволил вести о сыне просочиться к отцу? Дескать, вот вам Анри - сохраните мне Роджера?

А почему бы и нет? Вдруг и с высшими силами можно договориться? И жаль, не придет сам Темный. Уж Ревинтер нашел бы для него подходящую цену.

И это тоже - заблуждения ночи. Единственной в году. Считавшейся священной еще в незапамятные века.

В Темного Бертольд Ревинтер не верил никогда. Как и в Творца. И иногда об этом жалел. Не о собственной трезвости взглядов, а об отсутствии настоящей высшей силы. О ком-то, кто точно умнее и проницательнее тебя. И при этом не враг.

А вино начинает горчить. Ревинтер, увы, - не южанин. Ему привычнее белые сорта, это просто сегодня...

О старике сведения поступают исправно. Жив, но сильно сдал. Ненавидит и проклинает бастардов, признанных еще при жизни законных сыновей.

Вернул из монастыря самолично отправленную туда племянницу. Поселил в своем старинном логове. С бойницами и навесным мостом.

Вот радости-то юной девушке - хоронить себя в обществе двух стариков! Хотя в аббатстве еще хуже. Любит эта старая знать родственниц по храмам распихивать.

Эдак, пожалуй, враг и умрет. И что тогда? Тенмар - Эрику Ормхеймскому? Не жирно ли? На незаконного "принца" и так управы нет. А уж если он еще и вторую герцогскую корону наденет...

Не говоря уже об Анри, графе Тэне... Старик почти два года считал сына погибшим, но Ревинтер-то - нет. Анри Тенмар умудрился не только выжить у ядовитых союзничков, но и весь отряд сохранить. Пожалуй, Бертольд его недооценил - сынок удался в папеньку.

А тут еще Роджер! Именно узнав о сыне, обычно выдержанный и хладнокровный министр поторопился с решением. Поторопился требовать выдачи и смертной казни для укрывшихся в Квирине мятежников. Сразу - как добился помилования для Роджера.

Так серьезно он еще не ошибался! Даже когда втянул Джерри в авантюру, едва не погубившую мальчика. Там хоть всё было ясно - хотел как лучше. Потому что старшие получат титулы и земли. А младший и самый любимый - ничего. А Лиар так и просился, чтобы прибрали к рукам!

Знать бы, что спустя всего месяц после несостоявшейся казни заложников апоплексический удар скосит сорокалетнего троюродного кузена... Тот ведь обещал прожить еще лет тридцать. Но вдруг отправился в Светлый Ирий. А Роджер получил титул виконта Николса. Вместе с неплохими владениями.

Нет, Бертольд всё равно рискнул бы. Дело того стоило. Не просчитан был лишь Всеслав.

Впрочем, не всё еще потеряно. Теперь-то точно - не всё.

А вот чего стоила весть, что Анри Тенмар определил Роджера в гладиаторы... По праву старшего офицера.

Темный побери Эвитанский Военный Устав! Бертольд давно бы его изменил - если б знал, что понадобится. А теперь поздно - законы обратной силы не имеют. Да и попробуй заставь подчиниться новой редакции Квирину!

Ревинтер заработал тогда немало седых волос. А при получении кошмарной новости - едва не умер от сердечного приступа. Сил хватило лишь не упасть прямо на Совете. Перед всеми этими злорадными харями! Зато дома...

А чего стоили последующие недели? Каждый день ждать вести о смерти Роджера! И не знать: не пора ли уже молиться неведомо кому о смерти сына, но - быстрой?

Потому как сам Ревинтер на месте молодого Тенмара как раз быстрой бы и не дал. За семью и за любого из дорогих людей - стер бы в порошок. Да и за себя.

Почти ежедневно - новое письмо от шпионов. Никогда Бертольд так часто их не дергал! И после каждой вести - невероятное облегчение, что Роджер - еще среди живых.

Облегчение. Вприкуску с едва подавляемым ужасом - письмо шло три недели. И даже если многажды проверенный соглядатай скажет "жив-здоров" - Джерри уже может быть в светлом Ирие. Потому что почта слишком долго...

На месте Тенмара Ревинтер убил бы врага, не колеблясь. Но на своем отчаянно надеялся на пощаду. На то, что старший сын герцога-дракона похож на отца лишь внешне. На отца в его двадцать семь - двадцать восемь лет. В те годы молодой Ральф был особенно жесток и беспощаден.

Если нужно - Бертольд добьется помилования хоть для всех эвитанских мятежников. Так же легко, как прежде - смертного приговора.

А когда прощение будет - можно действовать через Патриарший Престол. Молить Его Святейшество о милосердии. Через Патриарха предлагать Квирине выкуп.