Слуги любили отца. Они устроят самосуд над всеми подозреваемыми сразу!

– Я не убивала, Леон!
– Какой затравленный у сестры взгляд. Полный черного отчаяния. Прежде брат никогда ее такой не видел.
– Клянусь, это не я!..

– Как ты могла, Ири?
– выдавил Леон и беспомощно взглянул на Полину.

– Уведите ее!
– велела молодая женщина.
– Заприте, пока за ней не приедут.

Юноша с благодарностью взглянул на любимую. Полина опять нашла выход!

Еще никто не приехал! Ирия еще здесь. Ее брат успеет что-нибудь придумать!..

– Леон!

Он отвернулся, но успел заметить, как погасли глаза сестры. Раньше она так быстро не сдавалась.

Как же бесконечно устала его голова - за всю эту кошмарную ночь!

И мельком скользнувшую мысль юноша вмиг подавил. Больно уж гадкая!

Или... нет? Ведь это же... правда. Отныне Леона некому упрекать. Он - законный лорд и свободен в мыслях и поступках! Навсегда. Может любить, кого хочет. Жить, как хочет. Ни на кого не оглядываясь. Никого не боясь.

А еще - впредь никто, ни один человек в замке не скажет, что наследник Таррентов хоть в чём-то уступает девчонке младше себя. Или уступал прежде. В фехтовании, игре в ратники или верховой езде. Об этом все забудут - когда Ирия окажется в монастыре.

Вот и выговорилось.

Нет, Леон так не думает, нет! Он обязательно ее спасет. Устроит побег...

Осиротевшего юношу никто не сравнит с преступной сестрой-отцеубийцей. Никто и никогда не скажет, что она хоть в чём-то его превосходила. Хоть когда-то.

Кто помнит таланты отцеубийц? Тем более - незаслуженные.

Ирия - ошибка природы. Нормальные девушки такими не бывают. Полина ведь совсем другая. И сестры.

– Леон!..

Нет, он должен ее спасти! Ведь Ирия - невиновна...

Уже в дверях она бросила на брата последний умоляющий взгляд. Какие пронзительные зеленые глаза - будто в самую душу заглянули!

На сей раз Леон отвернулся недостаточно быстро. И успел поймать в них не только отчаяние - внезапное изумление вдруг пересилило обреченность. Расширившимися зрачками Ирия смотрит на ратную доску.

– "Кардинальский триумф"...
– едва слышно прошептала сестра.
– Седьмая позиция...

Юноша ничего не понял. Да, такая комбинация в ратниках бывает. И что? Сейчас на доске - никак не кардинальский триумф. Фигуры вообще расставляла Полина.

Возможно ли устроить столь сложную ловушку при нынешнем раскладе? И для кого из противников? Неизвестно. Ирия сама достигла ее лишь однажды.

Неизвестно и неважно.

Не иначе - сестра помешалась! Что ж, тогда - тем более. В монастыре бывают и сумасшедшие. К ним там даже неплохо относятся...

– Ты всё правильно сделал, - едва слышно прошептала Полина, когда их, наконец, оставили наедине.
– Теперь честь семьи спасена. Иден и Кати ничего не грозит!

– Но что будет с Ирией?

– Ты же знаешь, по новому указу Совета женщин казнят лишь в исключительных случаях. Так что ее всего лишь отправят в монастырь.

– Навсегда?!
– содрогнулся юный лорд.

– Лео!
– Живое тепло к теплу - хрупкая рука любимой нежно накрыла его ладонь. И нечаянно сбила с доски несколько фигур - уже ненужных.
– Я тогда не подумала, но сейчас вспомнила... Почему слуги сразу подумали на Ирию?

– Потому что ее нашли в кабинете...
– прошептал юноша.

– Нет. Даже если б там обнаружили Иден или Кати - их вряд ли обвинили бы. Леон, камердинер Эдварда слышал, как Ирия грозилась убить отца. И, прости, но я тоже слышала...
– Изящная рука нервно сжимает очередного ратника. Как раз пресловутого "кардинала".
– Она его ненавидела, Леон!

– Я знаю. Я тоже кое-что слышал... Но... при чём здесь это?
– юноша недоуменно поднял глаза на возлюбленную.
– Ведь она не убивала...

– Леон, мы не можем знать, зачем Ирия среди ночи отправилась искать отца. Я не хочу так думать, но... дым без огня бывает крайне редко. Общая картина складывается из отдельных частей. И многое мы видим не глазами, а сердцем. И я не знаю, что мог увидеть камердинер в глазах Ирии - раз подумал именно на нее.

– Но это же не делает ее убийцей...
– простонал Леон.

– Тише, мой благородный мальчик!
– прохладные пальчики вновь накрыли его ладонь.
– Конечно, не делает. Но, поверь - лучше уж в монастырь Ирию, чем всех нас, а тебя - на плаху. Ее сейчас очень жаль. Да, и мне - тоже. Я ведь пыталась с ней подружиться. Ты сам это видел. И она отвергла единственного жениха, готового терпеть ее характер. Поверь, она устроила бы нам здесь счастливую жизнь - на ближайшие лет пятьдесят!
– грустно усмехнулась любимая.
– Сами бы в монастырь сбежали...