Монахиня Иннокентия (Хвостова) вместе с матерью монахиней Анастасией (Анной Хвостовой) приняли монашеский постриг, в 1925 г. были арестованы, через некоторое время освобождены с ограничением в выборе места жительства.

Каким путем пересылались письма, так же как их содержание, архимандриту Никандру было неизвестно. Однако он сообщал весьма интересные подробности: «После того как митрополит Евлогий был запрещен митрополитом Сергием в священнослужении за участие в “крестовом походе” и перешел в подчинение к вселенскому патриарху Фотию, ряд ленинградских протоиереев обращались к митрополиту Серафиму Чичагову с вопросами по этому поводу. На это Серафим Чичагов ответил, что официальное запрещение есть лишь проформа. На самом деле между Сергием и Евлогием существует договоренность, и Евлогий перешел в подчинение к вселенскому патриарху с ведома и согласия Сергия» [265] .

Интересно, что данная информация перекликается с показаниями на допросе Г. А. Косткевича, который давал показания относительно стремления митрополита Сергия «реабилитировать» себя перед заграницей путем правильного освещения «легализации», при этом Заместитель считал особенно важным «разъяснить м[итрополиту] Евлогию неискренность и вынужденность обращений к нему и желательность получить от него удовлетворительный для Соввласти, но ни к чему не обязывающий его ответ» [266] .

Возможно, в будущем откроются документы, которые могут подтвердить (или опровергнуть) факты тайного общения митрополитов, составляющих письма, желательные советской власти, но не отражающие их подлинных взаимоотношений.

В одном из дел архимандрит Никандр недвусмысленно говорит о своем сотрудничестве с ОГПУ [267] , однако этот факт не доказывает и не опровергает приводимых им фактов. Возможно, что архимандрит вводил следствие в заблуждение, подставляя своего благодетеля митрополита Серафима. Трудно, не имея других свидетельств, сделать вывод о достоверности показаний.

Информация, сообщенная, если верить следствию, архимандритом Никандром, весьма заинтересовала органы и повлекла за собой арест Леонида Дмитриевича Аксенова. В записке начальника Секретно-политического отдела ОГПУ Г. Молчанова начальнику соответствующего отдела ОГПУ Ленинградского военного округа Горину говорилось:

«Произведите тщательный обыск у известного Вам церковника АКСЕНОВА Леонида Дмитриевича, с целью обнаружения материалов о его связях с церковниками, проживающими в СССР и за рубежом.

Независимо от результатов обыска АКСЕНОВА арестуйте и направьте спец. конвоем в наше распоряжение» [268] .

22 апреля 1934 г. Аксенов был арестован и отправлен в Москву. Однако ни переписка, ни допросы не дали сведений, которые хотели получить следователи. Он держался твердо, часто подавал заявления с протестами против нарушений его прав, ни в чем не сознавался, хотя факт получения письма от Аксенова для пересылки митрополиту Елевферию подтвердила на допросе монахиня Серафима (Чичагова). От кого было письмо, она не созналась. Несмотря на отрицание Аксеновым факта передачи им письма, 7 мая 1934 г. было составлено постановление о предъявлении обвинения и избрании меры пресечения, где было указано, что Л. Д. Аксенов «достаточно изобличается в том, что он при посредстве Чичаговой Н. Л. пересылал за границу антисоветскую информацию церковников» [269] .

Даже очная ставка с монахиней Серафимой, где она вновь призналась, что получала письмо для передачи от Аксенова (правда, в этот раз она не сказала кому), произведенная на следующий день, 8 мая, не заставила Леонида Дмитриевича дать признательные показания.

Несмотря на это, «Обвинительное заключение» гласило: «В СПО ОГПУ поступили сведения о том, что б[ывший] пом[ощник] обер-секретаря царского сената АКСЕНОВ Л. Д. установил нелегальную связь с бело-эмигрантскими церковниками, которых снабжает клеветнической информацией о положении в СССР» [270] . По приговору Аксенов был заключен в «исправтрудлагерь» сроком на два года.

Монахиня Серафима (Чичагова), арестованная в начале 1933 г., приговорена к ссылке в Северный край и в июле 1934 г. отправлена спецконвоем в Вологду [271] .

Ольга Павловна Чермоева-Ухтомская, арестованная в декабре 1933 г. по обвинению «в оказании материальной помощи заключенным, устройство побега из ссылки игумении Мансуровой Наталии Борисовны», приговорена к трем годам высылки в Северный край.

Архимандрит Никандр (Савельев) приговорен к 10 годам концлагеря [272] .

Так был закрыт этот канал потаенной переписки с зарубежными деятелями. И хотя содержание переписки пока остается неизвестным, представляется весьма интересным сам факт пересылки неподцензурных писем от митрополита Сергия за рубеж.

Информация о гонениях на Церковь, как говорилось ранее, проникала на страницы печатных изданий вне России уже в годы Гражданской войны. На территориях, занятых Белой армией, часто освещались факты преследования духовенства, нападения на монастыри и церкви и пр. В публикациях порой содержались призывы к защите православия в России, организованной борьбе с большевиками. Так, в статье кн. Евгения Трубецкого «Гонения на Церковь» [273] , опубликованной в газете «Великая Россия», преследования Церкви в России рассматриваются как угроза христианству во всем мире и следует призыв к объединению всех конфессий перед этой опасностью. Впервые в этой статье здесь прозвучала информация об установлении особого моления архиепископа Кентерберийского в Англии о гонимой Русской Церкви.