Д. Гоулман видит корень всех проблем в воспитании. Во многих культурах мира мальчики и девочки играют в разные игры и вообще мало общаются друг с другом. Мальчики объединяются для игр в группы и гордятся своей силой и независимостью. У девочек же все наоборот: отношения в их небольших группах основаны на совместной деятельности и заботе друг о друге. Родители в отношениях с дочерьми также более эмоциональны, чем с сыновьями. Поэтому, пока мальчики учатся подавлять в себе чувство страха, вины и беспомощности, у девочек развивается эмоциональный интеллект. В результате к зрелости юноши и девушки подходят с разным пониманием интимных отношений: для девушки это, в первую очередь, – совместные переживания, для молодого человека – совместная деятельность, а лишние эмоции – ни к чему. И когда в совместной жизни появляется повод для обвинений и критики, мужчина отгораживается стеной молчания. А отсюда уже недалеко до развода – ведь каждый из супругов начинает чувствовать себя одиноким, а отношения представляются ему безнадежными [449] . Отсутствие близкого человека, на которого можно опереться среди всех жизненных перипетий и треволнений, негативно отражается и на здоровье: подавление собственных эмоций вызывает хроническую усталость, аллергии, астму, артрит, язвенный колит и рак [450] .

Насилие принято считать естественным проявлением человеческой натуры, но это не значит, что в действительности оно не является проявлением расстройства психики. Фундамент душевного здоровья закладывается в утробе матери, в младенчестве и детстве, поэтому если сегодня психические заболевания так распространены – это значит, что весь наш мир болен и травмирован. Согласно данным за 1994 год, почти у половины населения США когда-либо обнаруживались разные формы психических расстройств, включая алко– и наркозависимость [451] . Недавнее же исследование, проведенное Национальным институтом психического здоровья США, показало: более чем у четверти людей старше восемнадцати лет (а это шестьдесят миллионов человек) ежегодно подтверждается диагноз «психическое расстройство», причем почти половина из них обнаруживает симптомы сразу нескольких расстройств. По этой же причине чаще всего признаются недееспособными граждане США и Канады в возрасте от пятнадцати до сорока четырех лет [452] ; похожая ситуация сложилась и в Великобритании [453] .

Наиболее «популярными» диагнозами в этих странах стали тревожные и аффективные расстройства, в том числе депрессия, биполярные расстройства, приступы паники, различные фобии и синдром общей тревожности. Кит Оутли с коллегами в связи с этим пишут следующее: «В большинстве случаев глубокая депрессия, некоторые формы тревожных и аффективных расстройств – это реакции на внешние обстоятельства и события, развивающиеся из-за катастрофического несоответствия с ожиданиями» [454] . Они выделили три типа детских переживаний, ведущих к депрессии в зрелости: развод родителей, насилие со стороны родственника или друга и, наконец, событие, пугающее настолько, что мысли о нем преследуют человека долгие годы спустя. Сью Герхардт также считает, что депрессия зарождается еще в детстве, в атмосфере презрения и нареканий, где у ребенка возникает ощущение, что он в чем-то ущербен и не достоин любви [455] . Итак, детские травмы следует признать основной причиной тревожных и аффективных расстройств.

Алкоголизм, наркомания и расстройства пищевого поведения развиваются при таких же обстоятельствах – как способ защититься от негативных эмоций. Например, алкозависимость часто бывает следствием тревог, стресса, душевной боли, низкой самооценки, импульсивности, агрессии, депрессии и других расстройств, а они, в свою очередь, являются продолжением детских травм. Многие люди с этими симптомами не обращаются к психиатру, или же сами симптомы у них недостаточно выражены для постановки клинического диагноза. Но и без диагноза эти состояния остаются болезненными и требуют облегчения, а все, что ведет к нему, смягчает боль и приносит облегчение, может стать причиной зависимости. Здесь имеется в виду не только алкоголь, но и вполне безобидные вещества – сахар, чай, кофе, шоколад, а также табак, аспирин, парацетамол (тайленол, ацетаминофен) и валиум (диазепам). Есть и список запрещенных препаратов, и он постоянно пополняется: каннабиоиды, кокаин, героин, экстази, амфетамины и так далее. Более того, к формированию зависимости ведут и многие, обыденные на первый взгляд занятия: шопинг, компьютерные и азартные игры, секс, тренировки в спортзале. То есть все, что помогает отвлечься от негативных эмоций.

Многочисленные расстройства пищевого поведения – анорексия, булимия, компульсивное переедание – это тоже всего лишь способ совладать со стрессом и лишними переживаниями. В Англии около миллиона человек имеют такие проблемы, в Америке – восемь-десять миллионов, большинство из них – женщины. Если к этим расстройствам причислить и ожирение – цифры подскочат. В 2005 году Всемирная организация здравоохранения насчитала среди населения планеты примерно четыреста миллионов людей, страдающих от ожирения, и показатель этот стремительно растет. В США к тому времени от чрезмерной полноты страдал каждый третий взрослый и каждый четвертый – в Великобритании [456] . Ассоциация расстройств пищевого поведения так объясняет сложившуюся ситуацию: «Проблемы с пищей возникают, когда люди начинают использовать ее (пусть даже неосознанно) как лекарство от неприятностей: скуки, беспокойства, тоски, злости, одиночества, стыда, стресса, болезненных эмоций и воспоминаний. Тогда еда сама превращается в неприятность» [457] . Причинами переедания также могут стать низкая самооценка, неуверенность в себе, проблемы в семье, потеря близкого человека, физические, сексуальные и моральные издевательства [458] . Вот слова из интервью с Джейн Григ, в прошлом страдавшей от анорексии [459] :

Социальное давление – еще один могучий фактор, заставляющий человека стремиться к стройности. Психотерапевт Сьюзи Орбах полагает, что наше ощущение тела, или иначе – физическое «Я», во многом подобно «Я» интеллектуальному и эмоциональному. Реализация его генетического потенциала начинается еще в детстве, и тут необходимы не только здоровое питание и активный образ жизни. Физическое «Я» как губка впитывает в себя семейные и общественные ценности и убеждения, касающиеся идеальных телесных форм. Но сегодня такой идеал в нашей культуре – один-единственный, и С. Орбах видит в этом настоящую беду. Ведь статистика по анорексии, ожирению и самоистязаниям говорит о том, что в действительности с представлениями общества о красоте и здоровье далеко не все в порядке [460] .

Часто одни и те же расстройства проявляются сразу у нескольких членов семьи, поэтому несложно предположить, что дело здесь в наследственности. Например, у детей, чьи родители страдали депрессией, риск ее развития в шесть раз выше среднего, и почти у трети из них наблюдаются эмоциональные расстройства. Однако как показывают многие исследования, одной лишь генетической предрасположенности для развития психического отклонения недостаточно – необходимо воздействие среды [461] . Например, о степени предрасположенности женщины к депрессии вернее всего можно судить по характеру ее отношений с матерью в детстве. Лишенность ребенка эмоциональной поддержки, скорее всего, приведет к неспособности управлять отрицательными эмоциями в зрелости [462] . И если даже в действии генов сомневаться не приходится, оно может оказаться эпигенетическим выражением внутриутробных или младенческих переживаний.