На другое утро Владимир появился в гриднице. Послы уже были там. В разных углах большой палаты стояли два враждующих меж собой старца - Драгомил-жрец и Григорий-священник. Владимир не призывал их сойтись, но тому и другому сделал легкие поклоны да не медля, оглядев послов хазарских, угадал среди них старшего.

–  Зачем ты пришел, старец Иезекиль?
– спросил князь.

–  Слышали мы, что к тебе приходили камские болгары-магометане с Итиля, ещё христиане католические из Рима, учили тебя своей вере - ты отверг их богов. Коль так, то возьми нашу благочестивую веру. Магометане не сказали тебе, что их пророк Мухаммед убивал купцов и грабил караваны в пустынях Аравии. Не сказали и христиане, что они верят в Иисуса Христа - отступника от отцов, который есть смутьян царского спокойствия и ненавидит богатых. Он нашего племени, но от него отвернулись друзья, и он был одинок, бродил в пустынях. Зачем тебе такой бог?

–  Иисус Христос не вашего племени. Он сын Божий, - заметил Григорий.

Иезекиль сердито посмотрел на Григория и отверг его рукой.

–  Заблуждаешься, старец, - изрек он.

–  В кого же вы веруете?
– спросил князь.

–  Наш народ верует в единого творца вселенной - Авраама, Исаака и Иакова. Ему возносим хвалу.

–  С чего твердите, что ваш бог един, ежели у него три лика?

–  Там всё сказано. Но сие есть образ Отца, Сына и Святого Духа.

–  Туманом укрыты ваши слова, но скажи, старец Иезекиль, о ваших главных законах, коими народ живет.

Тут старец Иезекиль задумался, стал ворошить свою белоснежную бороду. Закон их обширен, да главное в нем как раз то; о чем спросил хитрый росс. Он и правда от рождения человека силу проявляет и касается каждого верующего. Сей закон и у магометан главенствует. Но не сказать князю россов истины старец не мог, дабы не прослыть изворотливым.

–  Главная суть нашего закона: младенца при рождении ждет обрезание. Суть вторая - не есть зайчатины.

О свинине Иезекиль умолчал.

–  И свинины, как у магометан, - заполнил пустоту Григорий.
– Да есть и ещё законы, которые русичам не по душе.

Иезекиль теперь смотрел на Григория гневно и снова отмахнулся.

–  Суть третья - хранить субботу, - продолжал он. Владимир рассердился на Иезекиля за гневные взгляды, бросаемые на Григория, и защитил его:

–  Не гневись на правду, старец Иезекиль. Скажу: всё, о чем тобой говорено, мне ведомо. Худая ваша вера, не для россиян, потому как нет у вас земли, на какой процветала бы ваша вера, которую защищали бы ваши законы и вы. Где земля ваша?
– потребовал князь Владимир ответа.

–  В Иерусалиме земля наша, - произнес старец с печалью в голосе.

–  Так ли это?
– искал князь правду и снова посмотрел на Григория, который немало рассказывал об израильтянах в дни болезни Владимира.

У Иезекиля не было пути к отступлению, и он признался:

–  Разгневался бог на отцов наших и рассеял нас по разным странам и землям за грехи многие. Землю же нашу отдал христианам.

–  Вижу несчастным вашего бога. Нет ему радости, в его детях. Как же вы иных осмеливаетесь учить?
– возмутился князь.
– Сами отвергнуты вашим спасителем и бродите в нищете по белому свету. Нет, гости хазарские, нам иудейская вера не нужна.

Послам больше не о чем было говорить. Они поняли это и встали, намереваясь покинуть гридницу.

–  Снаряди их в обратный путь, - повелел князь Добрыне.
– Дай им коней и брашно. Да будем ждать послов из Царьграда. Чем они порадуют нас, - задумчиво произнес князь и подошел к старцу Григорию: - Зову тебя к столу, святой отец.

Взяв Григория под руку, Владимир увел его в свои палаты.

Жрец Драгомил в течение всей беседы с послами молчал и, казалось, был ко всему безучастен. Но это только казалось. Глава язычников понял, что близится час крушения его веры, его влияния на россиян, и подумал, что настало время бросить по Руси клич, зовущий к защите богов и преданий, к заступничеству за обряды и всю веру. С тем и покинул гридницу уязвленный великим князем Драгомил.

Вот уже какой год Русь не воевала, но покоряла соседей благостью добрых отношений, пребывала в мирных трудах и заботах. По южным рубежам расторопностью воевод и усердием работных людей вставали новые крепости. Смерды выращивали хлеб, умножали стада скота на вольных степных выпасах. Гридни и отроки собирали дань с племен, населяющих Русь. А великий князь Владимир всё ещё искал истинную веру, да был уже близок к тому, чтобы открыть её торжество, призвать из великой Византии.

Но там, куда он послал своих людей за Христовой верой, злым умыслом дьявола и его слуг царил хаос и шла братоубийственная война. Подстрекаемые дьяволом, её навязали греческому народу злодеи, которые искали для себя императорский трон, думая отнять его у законного василевса. Затеяли войну два военачальника: магистр Варда Склир и патрикий Варда Фока.

В конце 986 года на Византию напало сильное болгарское войско. Против болгар выступил сам император Василий, не обладавший полководческим даром. К тому же его войско состояло не из лучших легионов. Воины шли беспечно, как на параде по Константинополю, когда их водили перед послами в третий или в четвертый раз. Лишь только греческое войско перевалило через горные отроги Карпатских Альп и спустилось в долину, как болгары навалились на греков со всех сторон, смяли их ряды и, не давая опомниться, начали рубить, колоть, разить дротиками, топтать тяжелыми конями. Ужасное побоище длилось весь день. Византийцы пытались оказать болгарам сопротивление, сам император порывался идти в сечу, но телохранители удержали его, потому как видели безнадежность противоборства. К вечеру все, кто ещё оставался живой, пустились в бегство. Бежал с поля битвы и Василий. Он спасся чудом, укрывшись в ночном горном лесу.