Шрифт:
Ян. Ничего интересного. А вы ничего не слышали?
Шимон. О чем это?
Владек. Да вот про пана Костюшку сказывали, что его побили.
Шимон. Э? Не слышал я.
Ян. А мне, как погляжу на управляющего, думается, что правда. Очень он чего-то пыжится.
Бартош. Так ли, нет, а бояться нечего. Я-то не верю, что побили. Ну, а хоть бы и так… Те, кого убили, не встанут, и крови, что мужик пролил, обратно ему не отдадут. Значит, и то, что сулили, должно остаться.
Шимон. А конечно! Конечно.
Ян. Хорошо вам тут болтать, Шимон! Вот кабы вы так смело с управляющим поговорили… Да куда там! «Окажите божескую милость, ясновельможный пан…»
Входит Бартошиха, цедит на лавке молоко.
Шимон. А что же я? Я-то что? Вот кабы Бартош…
Бартошиха. Ого, опять Бартош! Бартош и Бартош, и на пушки он, и к управляющему он, а…
Шимон. Теперь вот хвалитесь этими пушками, а мало вы раньше и людям и мужику своему голову за это грызли?
Бартошиха. Что говорила, то говорила. А что теперь говорю, то теперь говорю.
Шимон. То-то вот… А конечно, Войцеху сподручней, потому шляхтич и… Все-таки управляющий должен уважение иметь…
Бартош. Все по углам говорят, а оно ни к чему. Надо бы пойти в усадьбу, всем вместе, скопом.
Шимон. Вот-вот-вот! Скопом!
Бартошиха. Видишь его, как обрадовался! Только бы моего вперед выпихнуть! Что это мой должен за всех отдуваться? Что у него, бабы, детишек нет? Его, что ли, отрабатывать заставляют? Его до ночи на барщине держат? Видали, какие!
Бартош. Молчи, Марыся, нельзя так…
Шимон. Конечно, нельзя!
Бартошиха. Гляди-ка на этого хромого! Да как ты можешь мне, в моей же избе?.. Кто тебя сюда звал, а? Будет мне мужика бунтовать, когда ему и так…
Входит управляющий Травинский.
Травинский. Что это здесь? Из ночи день делаете, а утром приказчик не добудится.
Бартош. Соседи сошлись.
Травинский. Что-то часто к вам соседи сходятся, — слышал, слышал!
Бартош. С каких это пор нельзя сойтись, поговорить?
Травинский. А, и почтеннейший кузнец здесь… Ну да…
Шимон. Прошу прощения, ваша милость, мы это после работы сошлись…
Травинский. Коня сегодня запарил, болван, я еще с тобой посчитаюсь!.. Банах, как с отработкой?
Бартош. Вот как раз насчет отработок…
Травинский. Что?
Бартош. А то, что вы, по-моему, не совсем так поступаете, как бы полагалось.
Травинский. Что? Да я вас!
Бартош. И нечего в моей избе на людей орать. Да и в других местах тоже! Эти времена прошли, пан управляющий!
Травинский. Вот как? Ну, смотрите, пан Гловацкий, смотрите! У всех у вас совсем в башках перевернулось. Ну, да я вас выучу.
Владек и Шимон тихонько выскальзывают из избы.
Бартошиха. О, господи, ваша милость, пан управляющий, говорю, говорю своему…
Ян. Помолчите, кума, одурели, что ли? Пану управляющему видится, что он в поле на людей покрикивает, а тут ведь Войцехова изба.
Травинский. Войцехова изба… Что ж, пусть так… Войцехова изба… (Выходит.)
Бартошиха. Ну, видишь, что ты наделал? Господи Исусе, ведь как тебя просила! Разозлили его теперь, только и всего.
Бартош. Ничего он мне, Марыся, не сделает. Не плачь.
Бартошиха. Ты вот знаешь, что ничего не сделает! Все-таки управляющий! Слышали, Ян, как он кричал?
Ян. Слышал, не глухой.
Бартошиха. И как вам сдается?
Бартош. Да что сдаваться-то? Забила ты себе что-то в голову, только и всего. Пойду вот завтра в усадьбу. Говорят, староста приехал. Он его живо окоротит.
Бартошиха. Ох, нехорошо это выйдет, нехорошо! А ты бы лучше тихо сидел. Есть у тебя изба, корова, кабанчик, свинья, чего тебе еще надо? Что ты слушаешь всякого, кто к тебе лезет!