Меня беспокоило – почему я не могу плакать? Почему внутри ничего не реагирует на весь этот кошмар? Мне все равно? Да вроде бы нет. Мне явно не все равно – ведь этих детей придется хоронить нам.

Тонкий визг – мальчик приложился об раскаленный борт догоревшей машины.

Ненавижу эту реальность. Мерзопакостная она напрочь. Единственный плюс – меня убивать пока никто не намерен.

Гриши не было видно. Я забралась на крышу белого джипа и снова закурила. Дети устали убивать друга, но я к ним спиной устроилась. Почему-то очень хотелось кофе. Не гранулированного суррогата, а чтоб свежесмолотый был, ароматный, чтоб пенка поднялась и замерла. И через ситечко его. Но чтоб на дне гуща осталась. Я на ней погадаю.

– Мама! – тихо вскрикнул мальчик и затих.

Если преодолеть брезгливость, можно придумать, куда перетаскивать трупы. Например, тех, кто не поместится в траншее, будем класть в подвалы. Мне стало скучно думать на крыше джипа, слезла, проверила – двери не заперты, забралась внутрь. Даже ключи зажигания в замке.

Мимо прошли три суровые старухи. У каждой – тележка, за спиной – рюкзаки. На головах – панамки. Лица прикрыты белыми ситцевыми платками. И черные очки на глазах. Наверное, они решили, что в воздухе гуляет инфекция.

Полумертвые старухи покидали полумертвый город. Молча, спокойно, деловито. Через детей на тротуаре было неудобно перетаскивать тележки. Не тратя время впустую, одна из старух отпинала руки девочки, колеса только по мальчику прошлись.

– Бабушки! Вы куда? – завопила я, выскакивая из машины.

Старухи даже не оглянулись.

– В садоводство, – неопределенно буркнула одна.

– Удачи вам!

Я не заметила, как подошел Гриша. Мы вдвоем смотрели вслед мужественным старухам.

– Тут дети. Они того…

К моему великому изумлению, у Гриши в руках был автомат. И он преспокойно нацелился на рычащих детей. Я закрыла уши руками. Ждала выстрелов. Но они не случились.

– Я не умею, – умоляющее стонал Гриша. – Я же в армии не был. Поглядите, я правильно все делаю?

А что толку глядеть? Я тоже в этом деле ничего не смыслю.

Бросив автомат в пустую тележку, Гриша скривился, но быстро вернул себе нужное расположение духа.

– Грузимся и за работу. Я вот что решил. Сначала взломаем двери в остальных квартирах нашего двора. Если покойники есть – избавимся сначала от них. А потом и за переулок примемся.

У меня своего плана не было, поэтому я сразу согласилась.

На следующее утро очередь дошла до Вовиной квартиры. Гриша ловко взломал деревянную дверь. Я первой кинулась осматривать территорию.

– Гриша, а разве тут не Вова жил?

– Какой Вова? Тут жил наш дворник. Татарин.

Дверь в логово Голоса была. Но когда мы ее сорвали с петель – за ней оказалась старая кирпичная кладка. Прочная. Не сломать.

– Да что вы так убиваетесь?

– Это был наш выход в нормальный мир, – судя по Гришиному лицу, он решил, что у меня снова приступ шизофрении.

В траншею вместилось шестьдесят человек. Сначала мы вдвоем клали по два тела на садовую тележку, потом везли до траншеи, сваливали, а закопали только, когда свободное место закончилось. И все это время Гриша рассказывал мне, где и как он устроит свой огород. Он чертову тонну информации знал на тему помидор и огурцов. Но больше всего его волновала картошка.

– У зимы брюхо огромное, – приговаривал он, толкая тележку.

Я даже подумала, как бы он не надумал через пару лет прямо над траншеей грядку сделать.

На уличном лотке мухи копошились во фруктах. Яблоки еще выглядели как положено, а бананы почернели, да и остальное было почти не распознать.

– Вот откуда они берутся? Только отвернись – уже расплодились, – удивился Гриша.

Безо всякой брезгливости выбрал красное яблоко, вытер его об штаны, но кусать передумал. Наверное, первый порыв прошел и теперь он жалел, что испачкал брюки и чуть не поселил у себя в животе дизентерию.

– Потом съем. Дома, – сказал он, запихивая яблоко в карман.

– Гриша, надо проверить, нет ли топлива на речных трамвайчиках, – вспомнила я, – Мне генератор нужен. Для аккумулятора. Иначе фотик сдохнет. И ноут мне тоже нужен. Чтоб фотки смотреть. И дневник вести.

Теперь он точно решил, что я сбрендила. Ну и пусть. Пускай думает все что хочет. Главное что? А главное вот оно – убрать трупы, посадить огород, подготовиться к зиме, попробовать сделать из двора крепость.

– Надо будет развесить повсюду листовки-предупреждения. Типа это наша территория.