– Проще всего сначала спилить макушку, нафаршировать головизну, а потом прикрыть отпиленным, как крышкой. Но из гигиенических соображений, сначала снимают скальп. Вова мастер на такие штуки, – домовая мышь радовалась за Вову как за родного сына.

– Неа. Он добрый.

– Ты просто его плохо знаешь, – злорадно сообщил Голос.

Пора было включать женские хитрости и сыграть партию в бедную несчастную девочку. Главное – искренне.

– У меня горе, а ты выпендриваешься, – очень трудно быть убедительной, зависая над полом, но я постаралась.

От моего укора в комнате стало тихо. Я старательно вслушивалась. Ни дыхания, ни шагов – стерильная тишина. Только в ушах кровь стучит.

– Подумаешь, горе! – хрипловатый голос прозвучал почти у самой моей головы. – Много людей умирает. В страданиях. В боли нестерпимой. А этот довольно быстро помер. И, главное, как помер – за любовь. Думаешь, часто умирают в состоянии полного безоблачного счастья? Он был переполнен любовью. Хотя, не пойму, что он в тебе нашел? В общем, повезло. Как в лотерею выиграть. Был счастлив и вмиг умер.

– Врешь ты все! – громко выкрикнула я, забыв про Вову. – Он потом полз до самого канала! Мучился. Что ты понимаешь!

– Я? Как раз я все понимаю. Не то, что некоторые. Тебе висеть не надоело? Если тебя так оставить, то получится отличная полка для сбора пыли. Но как сделать так, чтоб ты молчала, не гадила?

Мне очень надоело – и висеть и не понимать с кем я разговариваю. И водка в желудке никак не хотела оставаться. Она рвалась наружу как лавина с гор.

– Меня сейчас стошнит, – сообщила я Голосу.

– Один момент, – он явно испугался.

Наверное, у него был опыт общения с вдупель пьяными индивидами. Теперь я твердо стояла ногами на полу.

– Мне можно второй вопрос уже задавать? – вспомнила я.

– Можно.

– Ты не рояль, – рассуждала я вслух, – Ты мало весишь, значит, ты – гном!

– Это не вопрос, а утверждение.

– Ты – гном?

– Нет.

– Это хорошо. Тогда остается третий вопрос. Ты – мой шизофренический галлюцинаторно-параноидный бред?

– Я вполне могу ответить – нет, не твой. Тебя это устроит? Вряд ли. На твой вопрос есть как минимум четыре бессмысленных ответа. Потому как в вопросе отсутствует конкретика. Вот спроси ты у меня – бред я или нет…

– Ты бы ответил, что ты не Бред Пит, а я не Анджелина Джоли.

– А кто это?

– Вот ты и попался! Вопросом на вопрос отвечать нельзя! Это не по правилам. Ты – жульничаешь!

По молчанию сложно понять настроение собеседника, но мне показалось, что он растерялся.

– Задавай твой третий вопрос. Я сегодня добрый.

– Не буду.

Я казалась себе невероятно находчивой и умной.

– Почему?

– Да потому! Ты не человек. Это раз. Ты даже призраком быть не можешь. Они вообще ничего не весят. Ты вообще не из нашего мира! У нас все знают, кто такие Брэд Питт и Анджелина Джоли!

– Прям так и все.

– Все, – убежденно ответила я.

И тут он снова выкрутился. Причем самым бессовестным образом.

– Во-первых, призраки что-то да весят. А во-вторых, – Вова скоро проснется. И самое время тебе отправиться спать.

– Ничего подобного. Я не стану спать. Мне это не нужно! Знаешь, зачем я сюда шла? Я хотела забраться в кладовку, запереть за собой дверь. И умереть. По-честному, мне жить не хотелось. Месть уже свершилась. А больше мне ничего не нужно. Разве что поговорить с Панком. Хоть один раз. Услышать его голос. Сказать ему кое что…

Странное дело, я говорила и понимала, что мое недавние желание смерти вдруг очутилось в прошлом. А вот желание поговорить с Панком меньше не стало.

– Даже не спорь. Я лучше знаю – ты хочешь спать. У тебя уже песок в глазах, – убежденно заявил голос. – Сейчас ты с трудом встанешь, закроешь за собой дверь, положишь ключ на место и…

– Но сначала я вычислю тебя и надаю по шее.

– Я ж говорил – дура. Тогда торчи тут пока Вова не придет! Больно надо помогать всяким дурам. Будешь спорить – еще песочку в глаза насыплю.

– Спасибо тебе, добрый рояль или кто ты там трехчасовое мышиное.

Не знаю, как он это наколдовал, но глаза стали сухими, а веки как наждачная бумага.

Ноги сами собой начали выпрямляться, дошли до двери, и я, умирая от желания уснуть, повернула ключ.

– Яснее ясного, это был тот самый песочный человек, – решила я.

Теперь оставалось вернуть ключ на место. Вова сотрясал руладами храпа пыльный воздух, но теперь рев потерял половину интенсивности и звучал наполовину прежней громкости. Тело не заметило ни потери ключа, ни возврата. Но ради этого мне пришлось наклониться, и тут о себе напомнила недавняя водка.