– Вот дурак старый. Что ж ты ее не похоронил, когда мог? Ведь это по твоей вине здесь было накоплено такое количество зла. Сидел, небось, рядом с ее трупом и люто ненавидел все на свете?

Что за человек он был – если мог отважиться на такое? Сидеть подле истлевающего трупа. Разжигать в душе ненависть. И купаться в этой ненависти до последней секунды жизни.

– Ладно. Я поняла. Это и есть любовь. И ненависть в чистом виде.

Даже не собираюсь спрашивать у книги, как мне изгнать несчастных влюбленных. Пусть в башне так и останутся два приведения. Нет. Три. Я тоже уходить не собираюсь. Надо только зацепиться сознанием за это место, когда придет смерть.

Небо стало еще темнее. Прямо с неба на меня шел на посадку дракон. Вот дурак! Наверное, вспомнил, что я ему еду обещала. Нет тут никакой еды. Тут почти гриль. Кыш отсюда. Я махала руками, но он делал вид что не замечает. Такой махине пинка не дашь. Об него хоть кувалдой стучи – не заметит.

– Улетай! Вот глупый – зажаришься заживо!

Не слышит. Понятное дело, я и сама теперь своего голоса не слышу. Вакуум вокруг что ли? Кричу, а голос не звучит.

Дракон сел на попу, хвост свесил, лапы на коленки положил, вдаль смотрит. Я рядом села. Вместо хвоста свесила волосы.

– Вот, смотри, что у меня есть, – похвасталась я.

Дракон аккуратно хвостом отобрал у меня волшебную палочку. Взмахнул ей и – хлоп, ему в рот полетела жареная кура.

– Приятного аппетита, – пожелание прозвучало завистливо.

А что я завидую, спрашивается? Мне лучше о душе подумать. Ну, и о теле тоже. Помирать вроде как чистыми принято. Блиин, какие грязные у меня руки! Да я вся как последнее чмо бомжеватое. Не красивее той девушки, что на кресте висит.

Дракон провел палочкой над моей головой. Теперь я была как после душа. Мокрая, но чистая.

– Спасибо. Дай я тебя чмокну.

Дракон подставил морду. Твердую, с многими выступами и даже колючками. С остроконечной бородкой. Улыбнулся. Нет, в это я его чмокать не стану. Поцеловала в щеку. Ощущение потрясающее – как танк целуешь.

– Ты бы летел, друг, отсюда. Там воду в озере вскипятили. Рыбы, небось, плавает вареной – тьма. Уха, а не озеро.

Он вернул мне волшебную палочку, даже не глядя. Умница какой. И вдруг улетел.

В последний момент я вдруг подумала, что стоило напроситься ему на спину. Но потом решила, что все правильно – я заслужила смерть. В смерти тех жертв, которых убила пашава есть и моя доля вины. И я не смогу смотреть в глаза убитых горем. Единственное слабое оправдание – моя одержимость Свартом. Любовь сделала меня сообщницей. И теперь я это отлично понимала.

Волна пены дошла до дворца, до подножия башни и я решила – пора. Башня по любому устоит. Она вечная. Если Сварт не ошибался.

На душе скребли кошки – я знала, как будет переживать родители. Родители Сашки так и не оправились от потери сына. Но он у них был один. У моих по второму ребенку на каждого. Слабое утешение, но лучше чем никакого.

– Мама, мы все умрем. Прости меня, чувствуя себя жуликом, прошептала я.

Если быть искренней, я часто думала – а как это – остаться без родителей? И при этой мысли всегда становилось так безнадежно страшно, что ни с чем этому страху не сравниться.

Встала. Руки раскинула. Испаряться надо красиво! Стану пшиком. Разлечусь на миллионы атомов и молекул. Останусь тут навсегда.

Минуты три так стояла. Потом глаза открыла. Чуть раньше бы! На меня со всей дури грохнулся пополам переломленный крест.

Вспышка ослепила глаза.

Темнота.

Тишина.

– Умирать довольно больно, – решила я. – И запашок еще тот.

И еще у меня повылетали передние зубы. Для покойника это не самое важное, но все-таки неприятно. Рука потрогала разбитую губу. Зубы оказались на месте. Оказывается, я прикусила я зык и поэтому не смогла им дотронуться до зубов.

– Фифня фафая-то нефдорофая.

Открыла глаза. Прямо передо мной – жухлое лицо покойницы. Из косматых волос выглядывает жучиная морда и шевелит усами.

Боль в затылке. Больно – значит, живая.

Выбралась из-под креста с посторонним телом. А ее друг хоть и приведение, лежит как убитый. Наверное, в обморок грохнулся. Впечатлительный какой.

Добрела до края башни.

А волна кипения откатывается. Оставляя выжженную землю, покрытую застывшим металлом как уродливой маской.

Вскоре у меня был свой остров. Абсолютно непригодный для проживания. Но с маленьким закопченным замком и большой башней. Наверное, со стороны похожей на котельную с трубой. И двумя неприкаянными приведениями в придачу. Потрогала свой затылок. Шишка здоровенная, но не мокрая. Значит, крови нет. Почему-то мне было важно обойтись бескровными травмами.

Жаль, что нет бинокля. Рассмотреть бы – где нападающие. А то вдруг им до сих пор охота стереть остров. Волшебники фиговы.