Парень в том конце комнаты с сигарой из соленой палочки громко смеется, кидая карты на стол. Я так удивлена, услышав его смех, что просто смотрю на него и удивляюсь, как кто-то может смеяться в таком жутком месте.

И тогда он поднимает глаза и замечает меня, его улыбка немного бледнеет. Он наклоняет голову, чтобы показать, что заметил меня. Я отворачиваюсь.

Я иду к окну и сажусь на стул, подтянув колени и обхватив их руками. Сколько людей хотело выброситься из этих окон до того, как они решили запечатать их?

Я никогда особо не любила высоту. Раньше, когда мы были детьми, родители водили нас в парк развлечений, и Брейди уговорил меня подняться с ним на колесе обозрения. Мне было восемь или девять лет. Когда мы добрались до самого верха, сиденье остановилось, просто застыло там. Сначала Брейди шутил, раскачивал сиденье. Но он прекратил это, когда я начала плакать.

– Ты, наверное, боишься высоты, - сказал он, покровительственно обняв меня.
– Прости.

Он замолк, стал глядеть на парк.

– Нехорошо иметь такие страхи. Это только увеличивает шанс, что ты умрешь именно так как пророчество, которое подпитывает само себя.

Я вытерла лицо.

– Как что?

– Я это в книжке прочитал. Если ты и дальше будешь бояться высоты, кончится тем, что ты упадешь откуда-то и умрешь.

Я крепко схватилась за перекладину, начала часто дышать. Брейди хихикнул.

– Я не имею в виду сегодня. Я имею в виду вообще. Это как река, Слоан. Ты боишься плавать, так что есть шанс, что если ты когда-нибудь упадешь в реку, ты утонешь. Твои мысли заставят это произойти.

Я молча сижу, смотрю из окна на лужайку здания Программы. Я не утонула в реке, даже когда пыталась. Но брат утонул. Была ли это моя вина, потому что он знал, что я этого боялась?

– Ты выглядишь так, будто кто-то пнул твою собаку.

Голос пугает меня, и я поднимаю глаза и вижу, что рядом стоит тот парень, который играл в карты.

– Что?
– спрашиваю я и ставлю ноги на пол.

– Да, ты права, - говорит он.
– Они, наверное, только что стерли память об этом. Верное замечание.

Он улыбается. Его волосы, покрашенные в черный цвет, спутанные, длинные, торчат в разные стороны, но это выглядит не совсем плохо. Под глазами у него большие синяки. На шее, как раз под челюстью, большой шрам. Я вздыхаю и гляжу в его темные глаза.

– Я сейчас не в настроении шутить, - говорю я.
– Может, в другой раз.

Я поворачиваюсь к окну и надеюсь, что он уйдет, и я снова смогу погрузиться в воспоминания. Смогу подумать о Джеймсе.

– Океееей, - говорит парень, отступив назад.
– Тогда еще увидимся, сладенькая.

Он качает головой, уходя. Наверное, удивился, что я не захотела поболтать. Ноя не собираюсь тут болтать. Я не заинтересована в том, чтобы заводить друзей. Я заинтересована в том, чтобы выбраться отсюда.

Часть 2. Глава 2

На следующий день, ранним утром, ко мне приходит медсестра с теплой улыбкой на лице. Спала я крепко, причиной чего, не сомневаюсь, были лекарства, которые они дали мне перед сном.

– Тебе пора встретиться со своим терапевтом, доктором Уоррен, - говорит она и берет меня за руку, чтобы помочь встать с кровати. Голова у меня кружится, и несколько секунд меня качает.

– Тебе она действительно понравится, - добавляет она.
– Потрясающий доктор.

Быстро сходив в ванную, я возвращаюсь, и медсестра собирает мне волосы в хвостик. Я не останавливаю ее, потому что чувствую себя так, будто у меня к рукам привязаны мешки с песком. Она сует мне ноги в тапочки и накидывает на меня халат.

– Хорошо, дорогая, - говорит она, - пойдем. Мы же не хотим опаздывать.

Я медленно моргаю и иду рядом с ней, пока она ведет меня в коридор. Он пуст, только к стене прислонился темноволосый обработчик, скрестив руки на широкой груди. Когда я прохожу мимо, он кивает мне.

– Доброе утро, мисс Барслоу.

Я не отвечаю, и вместо этого крепче сжимаю руку медсестры. Обработчик всегда рядом со мной, всегда скрывается неподалеку. Я боюсь, что никогда не отвяжусь от него.

– Который час?
– спрашиваю я медсестру голосом, охрипшим после сна.

– Ты первой назначена к доктору сегодня. Шесть утра, - отвечает она.

Я думаю, что шесть утра, несколько рановато, чтобы ожидать от людей, что они обнажат свою душу. Но, может, в это время я наиболее уязвима. Я сжимаю зубы, стараюсь побороть страх, когда мы останавливаемся перед деревянной дверью. Я не знаю, что скрывается за ней. Не знаю, что они со мной сделают.