– Дождись меня. – Женщина наклонилась и крепко поцеловала ребенка… не просто крепко, а взасос. Никто не обратил на них внимания. Пьянка уже шла полным ходом. – А ты пойдешь со мной.

Мне только и оставалось, что подчиниться.

Незнакомка сказала, что ее зовут Джеки. А затем, когда я тоже представился, добавила:

– Я хочу помочь тебе, Малкольм.

– Почему?

– Я заметила, – произнесла женщина, – что многие люди покорно принимают любые превратности судьбы, но страшно боятся принять в ней хоть сколько-нибудь активное участие. Но я не из таких. – Она брезгливо покосилась на столик с рулеткой. – Я презираю азартные игры. Меня приводят в восторг совсем даже противоположные вещи. Так что расскажи мне о своей проблеме. Но так, чтобы мне было интересно.

Когда я изложил ей свою историю, Джеки вынула сигару изо рта и задумчиво на нее посмотрела.

– Кажется, твой приятель с головой ушел в погоню за легкими деньгами. Почему бы тебе прямо сейчас не заглянуть в багажный вагон?

Я покачал головой:

– Не выйдет. У задней двери дежурит Сахарок.

Мы стояли в проеме между двумя вагонами; под нами гудели рельсы и грохотали колеса. Джеки провела пальцем по нижней ступеньке служебной лестницы и произнесла:

– Мы можем обойти его поверху.

– Эй, минуточку!

– Ни секунды промедления! – Она нахмурилась, покосившись на свое платье. – Но разумеется, вначале я должна переодеться.

Она решительным шагом ворвалась в спальный вагон, распахивая двери, заглядывая внутрь и вновь захлопывая. В пятом по счету купе обнаружился худощавый мужчина, на котором из одежды была только майка, вовсю наяривавший свою любовницу. Он злобно посмотрел на нас:

– Эй! Какого рожна вы себе…

Джеки приставила пистолет к его лбу и качнула головой в сторону аккуратно сложенной одежды.

– Позволите?

Мужчина застыл. Умереть вновь он уже не мог, но удовольствие получить пулю промеж глаз все равно было весьма сомнительным.

– На здоровье.

– Вы истинный джентльмен. – Джеки сгребла в охапку стопку одежды. Перед тем как захлопнуть дверь, моя спутница приостановилась и улыбнулась напуганной женщине, лежащей под ограбленной жертвой.

– Умоляю, – произнесла Джеки, – не стоит прерываться ради меня.

Оказавшись в коридоре, она так резво сбросила юбку и натянула на себя брюки, что я даже не успел отвернуться. Куртка полетела в сторону, а жилет она застегнула поверх блузки. Затем Джеки на всякий случай примерила и туфли того мужчины.

– Смотри-ка, подходят!

По лестнице я взобрался первым. Ветер хлестал просто неистово. Я осторожно пополз по крыше вагона-казино. Мне было страшно до ужаса, и продвигался я не сказать, чтобы быстро. И тут меня похлопали по плечу, и когда я оглянулся, мое сердце ушло в пятки.

Джеки стояла, выпрямившись во весь рост, не обращая ни малейшего внимания на ту безумную скорость, с какой мчался наш поезд. Она наклонилась, протянула мне руку и заставила подняться.

– Дамы приглашают кавалеров! – прокричала она мне прямо в ухо.

– Что? – недоверчиво откликнулся я.

Свирепо хлеставший ветер сорвал с моей спутницы шляпу, и так покатилась по крыше. Джеки рассмеялась:

– Танцы! Ты же слышал о таком понятии, как танцы, верно?

Не дожидаясь ответа, она обхватила меня за талию и закружила… мы действительно танцевали. Она вела, а я подчинялся, хотя с испугом думал о том, что одно неверное движение – и мы изломанными куклами полетим в болота Стикса. Это было самое страшное и в то же время восхитительное приключение на моей памяти, с которым не шло ни в какое сравнение даже то мое первое свидание с заезжим путешественником у карьера на краю города.

Страх был настолько силен, что вскоре перестал ощущаться. Вначале я двигался нерешительно, но постепенно распалялся все больше. Джеки увлекла меня в свою головокружительную пляску. Ветер срывал искры с кончика ее сигары, украшая ночь этими маленькими искусственными звездами. Какое-то безумие завладело мной, и я танцевал, танцевал, танцевал.

Наконец Джеки отпустила меня. Она раскраснелась и выглядела довольной.

– Так-то лучше. Никогда не становись на корячки, Малкольм. Мы с тобой рождены не для этого. Возможно, все наши старания не приведут нас ни к чему; мы должны праздновать свой триумф сейчас, пока еще можем.

Каким-то образом я понял, какие чувства ею обуревают, и был полностью с ней согласен.

Она отвела взгляд. Мимо проносились мрачные пустоши. Призрачные болотные огни озаряли трясину и топи, раскинувшиеся по обе стороны от путей.

– Если спрыгнуть здесь, в лучшем случае сломаешь себе руку или пару ребер. До Нью-Джерси отсюда сколько?.. Двести пятьдесят, может, триста миль? Волевой, сильный человек вполне может вернуться по железной дороге и сбежать.

– Никому не удастся сбежать, – ответил я. – Прошу, даже не думай об этом.