Их затея все равно бы провалилась. Власти строго следят за историческими записями. Куш, который они собирались сорвать, выпирал бы, как флюс.

Я уволил обоих официантов, вызвал полицию, чтобы их увели, бросил объявление о том, что ищу замену двум работникам на два часа по местному прошлому, провел инструктаж, и вот обновленный коллектив уже работал как часы. Потом я отвел в сторону офицера и устроил ему разгон за то, что он вызвал меня в реальном времени, вместо того чтобы послать записку тремя днями раньше. Однако что случилось, то случилось. Раз уж меня вызвали, пришлось все улаживать лично.

Обычный сбой в системе безопасности. Ничего особенного.

Но утомительно. И потому, отправляясь назад через воронку на станцию «На вершине холма», я установил время на несколько часов после того, как покинул банкетную залу. Вернулся я в тот момент, когда столы накрыли для десерта и кофе.

Мне подали микрофон, и я щелкнул по нему дважды, чтобы привлечь общее внимание. Я стоял спиной к окну, за которым полыхал эффектный закат.

– Дамы и господа, – начал я, – позвольте мне вновь приветствовать вас в позднем меловом периоде. Это последняя научно-исследовательская станция перед эпохой млекопитающих. Однако беспокоиться не о чем. До метеора, который прикончил динозавров, еще несколько тысяч лет!

Я помолчал, давая им посмеяться, потом продолжил:

– Если вы выглянете за окно, то увидите Джейн, нашего дино-ковбоя, которая как раз устанавливает ароматический манок.

Джейн возилась с невысокой треногой. Она весело помахала публике, потом вернулась к работе. Блондинка, длинные волосы завязаны в хвост, коротенькие шорты цвета хаки – ну просто куколка от науки, каких обожают рекламщики. Но Джейн метила в первую десятку ведущих бихевиористов по рептилиям и прекрасно это знала. Несмотря на все наши усилия, слухи из будущего сюда все же просачиваются.

Вот Джейн отошла к дверям станции, на ходу раскручивая запальный шнур. Все окна станции – во втором этаже. Двери на первом – сплошь бронированные.

– Перед началом спектакля Джейн скроется внутри, – сказал я. – Не хотелось бы мне оказаться снаружи, когда сработает манок.

– А что в нем? – выкрикнул кто-то.

– Кровь трицератопса. Мы надеемся подманить сюда хищника. Может быть, даже короля всех хищников. Самого Tyrannosaurus rex.

По рядам обедающих прокатился одобрительный ропот. Все слышали о ти-рексе. Вот он уж точно звезда. Я легко перешел на лекторский тон.

– Если препарировать тираннозавра, увидим, что у него необычайно крутая затылочная доля, которая отвечает за обоняние, – много больше, чем другие отделы мозга, и больше, чем у любого другого животного на земле, за исключением белоголового сипа. Рекс может учуять свою добычу, – (все стервятники на такое способны, но об этом я умолчал), – на расстоянии нескольких миль. Смотрите.

Хлопнув, как детская шутиха, манок выпустил облачко розового тумана.

Я оглянулся на стол де Червиллов и увидел, что Мелузина сбросила с ноги туфельку и пальцами забирается под штанину Хоукингса. Тот покраснел.

Ее отец ничего не заметил. Ее мать – скорее, мачеха – заметила, но ей было плевать. На ее взгляд, это обычные женские штучки. Но я не мог не отметить, какие у Мелузины красивые ноги.

– Еще несколько минут. И пока мы ждем, хочу обратить ваше внимание на великолепные пирожные нашего шеф-повара Руперта.

Я умолк под вежливые аплодисменты и начал дежурный обход столов: шутка тут, пара слов похвалы там – пустая болтовня правит миром.

Когда я добрался до стола Червиллов, лицо Хоукингса было белым как мел.

– Сэр! – Он прямо-таки вскочил на ноги. – На пару слов.

Хоукингс практически оттащил меня от стола.

Когда мы остались одни, выяснилось, что он расстроен настолько, что даже заикается:

– Эт-та девушка, она х-хочет, ч-чтобы я…

– Знаю, чего она хочет, – холодно отозвался я. – Она совершеннолетняя, так что сами решайте.

– Вы не понимаете! Я просто не могу вернуться за тот стол!

Отчаяние Хоукингса было неподдельным. Я поначалу подумал, что до него дошли какие-то слухи, темные намеки на его будущую карьеру. И все же мне показалось, что дело не в этом. Здесь крылось что-то другое.

– Ладно, – сказал я, – исчезайте. Но я не люблю секретов. Напишите исчерпывающее объяснение и оставьте его в моем офисе. И никаких уверток, поняли?

– Да, сэр. – По молодому красивому лицу разлилось облегчение. – Спасибо, сэр.

Он уже собрался уходить.

– Ах да, вот еще что, – сказал я, испытывая ненависть к самому себе. – И близко не подходите к своей палатке, пока не закончится благотворительный бал.

Де Червиллы не выразили особой радости, когда я сказал им, что Хоукингсу нездоровится и я займу его место. Но я вынул из кармана зуб тираннозавра и подарил его Филиппу. Это был всего лишь обломок, рексы то и дело теряют зубы – но не стоило об этом упоминать.