–  Тебя, Адимант, я испепелю первого, - в тон коринфянину проговорил Фемистокл, пробираясь туда, где сидели афинские военачальники.
– Ну что ты замолчал? Продолжай изливать своё красноречие! Я тоже послушаю тебя.

–  То есть ты разрешаешь мне излагать свои мысли и дальше, - язвительно промолвил Адимант.
– А я-то думал, что председательствует здесь Еврибиад.

Спартанец молча сделал знак Адиманту, чтобы тот или продолжал говорить по существу дела, или передал слово другому.

Адимант, приосанившись, продолжил свою речь. Он развивал мысль о том, что с таким могущественным врагом, как Ксеркс, невозможно вести войну без тяжёлых потерь. Но, отдавая варварам земли и города, обрекая на рабскую долю мирное население, не нужно забывать, что всё это делается ради высшей цели. Цель эта - конечная победа над врагом. Надвигается время решительной сухопутной битвы, которая произойдёт на Истме. Туда устремятся варвары после захвата Афин, иного пути у них нет. Поэтому флот тоже должен отступить к Истму, чтобы прикрывать с моря сухопутное войско.

Адимант сел на своё место, довольный собой и своей речью.

После него пожелали высказаться сразу несколько военачальников. Однако Еврибиад решил по-своему.

–  Пусть выступит Фемистокл.

Никто не стал возражать. Причиной тому было уважение, какое питали к афинянину все без исключения военачальники.

Фемистокл вышел на середину шатра.

С лицом усталым, но выражавшим твёрдую волю, он стоял перед начальниками всех эллинских морских сил, собираясь с мыслями. Даже в молчании чувствовалась его несгибаемая воля. Чуть склонённая круглая голова с упрямым лбом крепко сидела на короткой сильной шее; эту голову обрамляли мягкие светло-русые волосы; большая борода и усы скрывали рот и решительный подбородок. Щеки были смуглого цвета, а густые низкие брови придавали лицу выражение уверенного спокойствия.

Как бы продолжая тему, начатую Адимантом, Фемистокл заговорил о потерях и жертвах, понесённых эллинами в войне с Ксерксом. Выходило, что покуда только афиняне, фокийцы и эвбеяне несут на своих плечах тяжесть всех жертв и потерь. Фемистокл упрекнул спартанцев и коринфян в том, что те оставили в беде фокийцев, феспийцев и платейцев, города которых сожжены варварами. Теперь, похоже, пелопоннесцы готовы предать и афинян, несмотря на то что те выставили для борьбы с персами самый большой флот…

Военачальники пелопоннесцев недовольно заворчали. Обвинение в предательстве задело их за живое.

Фемистокл продолжал говорить, обращаясь теперь непосредственно к Еврибиаду:

–  В какой мере достойно похвалы мужество Еврибиада в битве при Артемисии, в такой же мере достойно порицания его малодушное стремление поскорее покинуть Эвбейский пролив. Впрочем, не меньше Еврибиада к бегству от Артемисия стремился и Адимант, выказывая больше рвения в сохранении флота, нежели в противостоянии варварам. Не могу не упомянуть и Поликрита, наварха эгинцев, который подталкивал к тому же Еврибиада. Таким образом, эти трое устроили забег от персов. Началом дистанции был мыс Артемисий, а концом - Сарониеский залив. По-моему, они заслужили бычью шкуру, по обычаю наших предков [133] , - с усмешкой закончил Фемистокл.

Теперь уже не выдержал Еврибиад, видя, что Фемистокл открыто насмехается над ним, а афиняне и эвбеяне дружно смеются.

Еврибиад вступил в перепалку с Фемистоклом, забыв, сколь тот силен в риторических спорах. Сторонники афинянина давились от смеха, слушая корявые речевые обороты спартанца, стоявшего на том, что у него, дескать, был приказ: сражаться у Артемисия, покуда царь Леонид удерживает Фермопиды.

Фемистокл, обсуждая решения спартанских властей, разбил доводы Еврибиада в пух и прах. На утверждение, что спартанские власти просто-напросто пожертвовали Леонидом, выполняя волю дельфийского оракула, Еврибиад не смог ответить ничего вразумительного. Воин до мозга костей, он не привык обсуждать и тем более оспаривать решения эфоров.

Фемистокл начал было рассказывать басню Эзопа [134] про змею, у которой взбунтовался хвост, потребовав одинаковых привилегий с головой. В результате змея свалилась в пропасть, когда попыталась двигаться хвостом вперёд. Но тут пришёл стражник и сказал Фемистоклу, что его непременно желает видеть какой-то человек в дорожной одежде. Судя по всему, это гонец.

Заинтригованный Фемистокл покинул совещание. Толпа воинов перед шатром Еврибиада стала ещё больше.

Косые лучи вечернего солнца ударили Фемистоклу в глаза, поэтому он не сразу узнал человека, подошедшего к нему со словами приветствия. Фемистокл повернулся к солнцу боком, и с его уст невольно сорвался возглас радостного изумления.

Перед ним стоял Аристид.

–  Какой счастливый день сегодня!
– воскликнул Фемистокл.
– Честнейший из афинян пришёл разделить судьбу своих сограждан. В твоём благородстве, Аристид, я никогда не сомневался!

Недавние враги крепко обнялись.