Состояние суровой неизбежности заглушило распри и раздоры между военачальниками, одна судьба связала всех воедино, поставив перед выбором: победить или умереть. Сильные духом, такие как Еврибиад, спокойно легли спать, дабы со свежими силами выйти на решительную битву с врагом. Люди философского склада ума, вроде эгинца Поликрита, воспринимавшие смерть как некое продолжение жизни, тоже без особых волнений разошлись по палаткам, чтобы насладиться покоем в оставшиеся до рассвета часы.

Робкие и малодушные, а их было большинство, сознавая, что отступать некуда, не находили себе места от снедающего страха. Кому-то из них казалось, что на военном совете упустили некую важную деталь в боевом построении эллинского флота, и они спешили с этим к Фемистоклу. Другие начинали сомневаться в правильности предложенного Фемистоклом плана сражения и тоже шли к нему. Третьи приходили, чтобы спросить, как им действовать в той или иной ситуации. До глубокой ночи в шатре Фемистокла толпились военачальники, и для каждого у него находились слова поддержки и ободрения. С каждым он разговаривал как со своим лучшим другом, давая наставления перед грядущей битвой.

Пришёл к Фемистоклу и Адимант, выждав, когда лагерь погрузится в тишину и сон. Фемистокл был в шатре не один: там находились Аристид и Сикинн. Первый крепко спал на ложе хозяина, второй чистил золой его шлем, сидя на низенькой скамеечке.

–  Уверен, ты не ждал меня, - промолвил Адимант, не зная, как начать разговор.

Фемистокл в ответ пригласил гостя к столу и предложил ему вина.

–  Выпьем за то, Адимант, чтобы в будущем у поэтов и трагиков завтрашняя битва стала вечным символом превосходства эллинов над варварами.

–  Ты действительно веришь в нашу победу?
– Душа Адиманта была полна мрачных предчувствий.

–  Мы победим.
– Фемистокл поднял чашу с вином.
– Могу поклясться чем угодно!

Адимант взял кубок со стола и залпом осушил его.

Уверенность Фемистокла, звук его голоса, блеск глаз подействовали успокаивающе, словно именно эти слова он и хотел услышать.

Когда Адимант ушёл, Фемистокл разбудил Аристида.

–  Надо расстроить вражеские порядки до наступления рассвета, - сказал он.
– Не ждать нападения персов, а напасть первыми.

–  Что ты задумал?
– удивился Аристид.

–  Я хочу отбить у варваров остров Пситталею. Потеря его станет для них полной неожиданностью. Грядущее сражение развернётся как раз вокруг этого островка: тот, кто обладает им, будет иметь преимущество в битве. Только это нужно сделать без лишнего шума.

–  Ты хочешь поручить это дело мне?

Фемистокл молча кивнул.

–  Я готов, - без колебаний сказал Аристид.
– Сколько воинов ты мне дашь?

–  Я велел собраться у алтаря Афины Паллады всем афинянам из филы Антиохиды, - проговорил Фемистокл.
– Ты же родом из этой филы, Аристид? Отберёшь сам столько гоплитов, сколько посчитаешь нужным. Имей в виду, персов на Пситталее не меньше двух тысяч. Правда, большинство из них имеют лёгкое вооружение, если верить Пантию.

Фемистокл и Сикинн помогли Аристиду облачиться в воинский наряд, который он привёз с собой с Эгины.

Аристид попросил у Фемистокла позволения взять на вылазку изгнанников, которые прибыли вместе с ним на Саламин. Это были люди из разных афинских фил. Фемистокл не возражал.

Фила Антиохида выставила чуть больше тысячи воинов. Из них Аристид отобрал шестьсот самых смелых и опытных. Этот отряд на мелко сидящих рыбачьих судёнышках в предрассветных сумерках переправился с мыса Киносура на Пситталею.

Персы расположились станом в самом центре небольшого скалистого островка, почти лишённого растительности. Дозорные, находившиеся на возвышенностях, обнаружили эллинов, когда те уже вышли из лодок на сушу. Над морем стлался туман, а на острове тумана не было: воздух здесь был более сухой и тёплый.

Развернувшись в боевой порядок, афиняне двинулись на врагов, которые были вынуждены вступить в сражение, не соблюдая порядка и не слыша приказов своих военачальников. Немало персов было убито при попытке прорваться к морскому берегу, чтобы подать сигналы о помощи стоящим в проливе персидским кораблям. Многие персы нашли свою смерть, так и не успев взяться за оружие. Битва очень скоро превратилась в избиение. Афиняне, помня, что варвары предали огню их город, безжалостно орудовали мечами и копьями, преследуя разбегающихся персов по всему острову.

Когда первые робкие лучи восходящего солнца пробились из-за гряды облаков, резня на Пситталее уже закончилась. По всему острову среди камней и кустов барбариса лежали бездыханные тела варваров. Повсюду валялось оружие, щиты, медные островерхие шлемы, воинские значки на длинных древках. Весь персидский отряд был истреблён, кроме пятнадцати военачальников, взятых в плен. У афинян было несколько убитых и около полусотни раненых.

Пленных персов Аристид приказал без промедления доставить к Фемистоклу.