— Я думаю, что это была женщина.

— Почему ты так думаешь?

— Помнишь, когда она утопила Алекса, то поднимала полотенце с пола? Мелькнула рука, мне показалось, что женская. Давай посмотрим еще раз.

— Ничего там не было видно, — пробурчала Верунчик. — Я уверена, я смотрела внимательно.

— Давай еще раз прокрутим, Верунчик.

— Любуйся, если хочется, я эту мерзость больше переживать не желаю.

— Ну что ж, «перекапываем» Алекса на бис, — усмехнувшись, сказала Марина и засунула кассету обратно в видик.

Верунчик демонстративно отвернулась к окну. Марина с удвоенным вниманием изучала материал. Вот зашел кто-то, разговаривает с Алексом, потом заплескалась вода, это Алекс забил руками. Конец.

— Нет, — вздохнула Марина, — ты права, ничего не видно. Но мне все равно кажется, что это была женщина.

— Не сочиняй! — возмутилась Гренадерша. — Уничтожь ее!

— Точно женщина, она его держала с усилием, она прикладывала слишком много усилий, она боялась, что он вырвется. Мужику было бы легче. Много излишней напряги. Да и что толку, если мы раскурочим? Явно это копия. У кого-то наверняка остался оригинал. И как он им распорядится, неизвестно.

— Ты права, Марина, ты права. А ты знала, что квартира напичкана камерами? — вдруг спросила Верка.

— Понятия не имела. Сволочь Алекс, наверное, поставил, чтобы за Катькой наблюдать. Катька… Слушай, Верунчик, а может, это Катерина Алекса утопила?

— Все может. И Катька, и ты, и я, и Любунчик. — Гренадерша налила полный бокал абсента и теперь задумчиво наблюдала, как зеленая жидкость облизывает хрусталь.

— Нет, Любунчик не смогла бы, кишка тонка.

— А то ты смогла бы! — съязвила Верунчик.

— И ты, и я, и Катька.

Верка мелкими глотками выпила абсент.

— Верунчик, не напивайся, что за идиотизм.

— Идиотизм, — согласилась Гренадерша. — Еще больший идиотизм — чувствовать себя дурой. Ты знаешь, кто снимал?

— Понятия не имею.

— Вот. И ты идиотка. Никто не знает, кто дергал за ниточки и все обо всех знал.

— Точно, как это мы прошляпили? Надо же было понатыкать в квартире камер, потом их снять, ведь менты ничего не нашли. Обработать изображение на пленке — тоже мастерство немалое… Зачем он нам все подсунул? А, Верунчик?

— Думаю, не только нам. Ее получили все заинтересованные лица. Позвони Роману, я хочу с ним поговорить. И вот еще что: разыщи журналистку, Пономаренко, выясни намеками, смотрела ли она некую пленочку?

Марина кивала, кивала, а тут запротестовала:

— А ей зачем? Нужна она больно. Она же журналистка. Вцепится, как клещ, и, пока крови не напьется, не отвалит.

Верунчик не успела ответить. В дверь просунулся охранник.

— Вера Степановна, вам курьер письмо доставил, — сообщил он.

Гренадерша вспомнила, кто ей принес пленку, и напустилась на парня не на шутку:

— Ты знаешь, как в старину поступали с гонцами, которые приносили плохие вести?

— Нет, — растерялся охранник.

— На кол сажали живьем.

— Верунчик, по-моему, просто голову рубили, — встряла Марина со своими историческими познаниями.

— Не важно. Я его просто выгоню! К чертовой матери! Может, неприятностей меньше станет.

— Так мне письмо выбросить? — вконец растерялся парень.

— Давай сюда, — приказала Марина, — и топай на место. Вера Степановна не в духе.

Охранник протянул письмо, и вдруг обе женщины отпрыгнули от него, как от кобры.

Парень держал в руках голубой конверт. Слишком свежи были воспоминания о голубом конверте и его содержимом.

— Это мне? — испуганно спросила Гренадерша.

— Курьер сказал: лично в руки. — Охранник так и застыл с вытянутой рукой. Он не знал, что теперь делать.

— Обратный адрес там стоит? — спросила Марина.

— Не знаю, — промямлил охранник. Он никак не мог понять, отчего это две бабы боятся куска бумаги.

— Так посмотри, идиот! — крикнула Гренадерша.

Охранник не шевелился. До него дошло. Точно, в конверте какой-нибудь заразный порошок! Например, споры сибирской язвы или еще какая-нибудь гадость. И начальницы сами не хотят рисковать. Они его подставили! И теперь он заболеет и умрет, а эти две мымры останутся живы.

— Не буду я смотреть! — огрызнулся он, швырнул конверт и опрометью кинулся вон, в туалет, смывать с себя заразу.