Шрифт:
90
В давние времена кавалер, горюющий о том, что месяцы и дни уходят, — в конце марта —
«Как то ни жалко, но сегодняшний день, день последний весны,— увы, превратился уже в вечернюю тень!»91
В давние времена кавалер, любовью томясь, то приходил, то вновь возвращался и, даме весточки даже не в силах послать, так сложил:
«У камышей прибрежных без перекладины ладья… [133] И сколько же десятков раз сюда приходит и уходит она — никто не знает…»133
Ладья без перекладины, т. е. очень маленьких размеров.
92
В давние времена кавалер, будучи низкого звания, любил даму, положения очень высокого. Было так, что ли, что не мог питать он, видимо, надежд никаких, но только, лежа, думал он с тоской, вставал и тосковал и, в отчаяние придя от дум, сложил:
«Лишь равную себе любить должны мы…. Где ж пары нет, где низкий и высокий,— одно страданье лишь!»В давние времена также такие вещи случались. Не закон ли это в этом мире?
XIV
93
В давние времена жили кавалер и дама. Как-то случилось, что он перестал быть с нею. После этого у той появился кавалер другой, но так как у них уже ребенок был, то хоть и не подробно, но все же изредка он посылал ей известия о себе.
Дама эта умела писать картины, почему и кавалер однажды ей послал веер, чтоб разрисовала. Но ввиду того, что как раз в те дни у нее был тот, другой, — она день или два ему не отсылала обратно, почему первый кавалер в негодовании послал сказать ей: «Того, о чем просил я тебя, ты до сих пор не выполнила. Конечно, так оно и должно было случиться! Я знаю это… Но все же я не могу сдержать свое негодование и не упрекнуть тебя». И послал при этом ей стихотворение; время было осенью:
«Осенней ночью забываешь день весенний… Видно, дымки, что весною,— роса, что осенью встает,— сильней гораздо!»Так сложил он, а дама в ответ:
«Осеней тысячи можно ль сравнить с весной хоть одною? Однако и клен, и цветы осыпаются равно…»94
В давние времена жил кавалер, служивший императрице Нидзё. Постоянно соприкасаясь с одной дамой, служившей там же, он полюбил ее. «Ах, как бы — хоть через перегородку — с тобой встретиться и рассеять безотрадные думы, которых столько накопилось!» — сказал он ей, и дама, под величайшей тайной, через перегородку с ним повстречалась. Ведя беседу, кавалер —
«Моя любовь сильней, чем та, у Волопаса… „Реку небес“ — преграду, что здесь нас разделяет, ты уничтожь теперь!» [134]Понравилось ей стихотворение это, и с ним встретилась она.
95
В давние времена жил кавалер. Пока он так и этак с дамой говорил, шли месяцы и дни. Но так как не была она из дерева иль камня, то сердце тронуто, что ль, было ее, — но только в конце концов сжалилась она над ним. Время было — середина месяца июня. У дамы на теле один иль два нарыва появились, отчего она ему сказать послала: «Теперь уж ничего иного нет на сердце у меня. Но у меня образовались один иль два нарыва, и время очень жаркое… Когда слегка повеет осенний ветер, — непременно с тобой встречусь». Но когда настала осень, отец дамы, услыхав, что думает она к нему идти, бранить ее стал и выговоры делать. И вот ее брат старший внезапно появился за ней самой, и дама, подняв один из первых красных листьев клена, на нем стихи написала:
134
Стихотворение построено на мифе о любви двух созвездий — Ткачихи и Волопаса, которые, находясь по разные стороны Млечного пути, не могут соединиться.
Написала она и, оставив, сказала: «Если оттуда пришлют как-нибудь, — отдайте это», — и ушла. И затем в конце концов хорошо ли ей стало иль плохо, куда она девалась — неизвестно было. И тот кавалер произносить заклятия стал, за спиной в ладоши ударяя. [136] Дело страшное. «Заклятия на людей… подействуют ли, нет ли, — теперь посмотрим!» — так говорил он.
135
Игра слов, э —«мелкий ручей» и «любовный союз». Как мелкий ручей осенью бывает весь засыпан листьями и гибнет, так и наша любовь погибла теперь.
136
При молитве богам в ладоши ударяют перед собой, при заклинаниях — за спиной.
96
В давние времена жил великий канцлер Хорикава. В день, когда пир, по случаю его сорокалетия, справлялся в доме на линии девятой, кавалер в чине тюдзё бывший,—
«Рассыпьтесь и сокройте собою все, о, вишен цветы! Чтоб старость, грядущая сюда, с дороги сбилась..»97
В давние времена жил один великий канцлер. Ему служивший кавалер в сентябре, ветку сливы изготовив и к ней фазана прикрепив, [137] — почтительно поднес:
«Для тебя, государь,— что опора моя,— цветы, что я рву,— года времен не различают совсем!»Так сложил он, и канцлеру чрезвычайно стихи понравились, так что он тому — служившему ему — пожаловал награду.
137
Как было уже указано раньше, в те времена, при поднесении чего-нибудь высшему, подносимое прикрепляли к ветке, как теперь кладут его на поднос.
98
В давние времена, в день состязаний на ристалище правой гвардии, в стоящем напротив экипаже, из-под нижней занавески, слегка виднелось лицо дамы, [138] и кавалер, в чине тюдзё бывший, так сложил:
«„Не вижу“ тебя — не скажу, и „вижу“ сказать не могу… Придется бесплодно весь день в тоскливых мечтах провести мне с любовью к тебе…»А дама в ответ:
«Знаешь, кто я, иль нет,— зачем же тут бесплодно — так различать? Любовь одна должна служить верным руководством!»138
На состязания эти обыкновенно собиралось много зрителей и из них знатные — в экипажах, тем более дамы. Здесь кавалер подсмотрел, как из под опущенной занавески экипажа, стоящего напротив его собственного, выглядывает лицо дамы, старающейся рассмотреть то, что происходит.