— Тебе правда понравилось? — услышала Маша над своим ухом.

— Очень-очень. Это самый лучший подарок в моей жизни… — Она не обманывала. На самом деле для нее не было ничего дороже, чем этот ключик. Не по деньгам (родители ей преподнесли видеомагнитофон и набор кассет с классикой кино), он был ценен по иной причине. — Спасибо тебе огромное!

— Лучшие подарки впереди, — усмехнулся он довольно. — А теперь запрыгивай, едем к морю.

Она взгромоздилась на мотоцикл, обняла Дато, положила голову на его спину, и они помчались. Скорость была очень высокой. Но Маша не боялась. С Дато ей сам черт не страшен.

На море они прибыли, когда стало смеркаться. Устроились, развели костер. Продукты и напитки покупала Маша. Поэтому знала, что увидит в корзинке. Однако ее ждал сюрприз.

— Что это? — спросила она, достав из нее глиняную бутылку.

— Вино. Очень хорошее. Выдержанное. Настоящий нектар.

— Ой, нет, Дато. Я не буду, — покачала она головой.

— Как — не буду? Тебе шестнадцать. За это надо выпить.

— Я маме обещала…

— Маш, у нас в Грузии вино даже детям наливают. Чуть-чуть. Оно же полезное. Одуванчик в Кахетии по полстакана, правда, молодого, каждый день выпивал. И болеть перестал.

— Ладно, я чуточку.

— Чуточку? — Дато рассмеялся. — Что за слово такое?

— Это значит, совсем немного.

— Мне нравится, как это произносится… — И он несколько раз повторил новое для себя слово, будто смакуя его, как то самое вино, что они собирались выпить.

— А это что? — спросила Маша, увидев еще один сверток.

— Это подарок от мамы. Ачма с сулугуни.

— Ой, как здорово! Спасибо ей передай…

С матерью Дато и Зуры Маша за все годы их дружбы встречалась раза три. Она вежливо с девочкой здоровалась, задавала несколько вопросов и погружалась в домашние хлопоты. О том, что между Машей и Дато происходит, она наверняка не знала. Просто решила сделать приятное подруге своих детей. О дне рождения ей мог сообщить Зура.

— Я сказал ей, Маш, — смущенно проговорил Дато.

— Что именно?

— О нас.

— Да? — Маша испугалась. — И что она?

— Обрадовалась! — Улыбка осветила его лицо. И Маша не удержалась, чмокнула Дато в «завитушку». — Сказала, что ты хорошая девочка и будешь на меня благотворно влиять.

— Эх, если бы, — вздохнула она.

— Что — если бы?

— На тебя можно было влиять! Ты же все равно сделаешь по-своему.

— Я мужчина, — пожал плечами он. — И я сам принимаю решения. Но к твоему мнению я прислушиваюсь.

— Хорошо. Тогда послушай его сейчас… и прими решение.

— Какое? — с опаской спросил он.

— Я думаю, нам нужно выпить за мой день рождения, — с нарочитой серьезностью ответила она. — Ты согласен?

Он расхохотался. И выразил свое согласие действием.

Вино было красным, с оттенком рубина. Маша сделала маленький глоток, опасаясь, что оно окажется крепким. Но вино пилось легко.

Есть не хотелось, и все же Маша попробовала ачму. Она не очень ее любила, предпочитала хачапури с сыром, но эта оказалась вкусной. Жаль, желудок был полон, и именинница смогла осилить всего кусочек. Дато, в отличие от нее, сильно проголодался за день и поглощал еду с огромным аппетитом.

Маше нравилось смотреть, как он ест: с настроением, смаком, но аккуратно. Она мечтала для него готовить. Когда они станут жить вместе, она будет кормить его вкуснейшими ужинами. И сидеть рядом, глядя, как он кушает. Правда, пока Маша умела лишь яйца варить да гренки жарить. Но она планировала научиться. Даже у мамы на Восьмое марта в подарок попросила «Книгу о вкусной и здоровой пище».

Когда Дато наелся, они пошли прогуляться по берегу «моря». Погода стояла чудесная, почти летняя, но вода уже остыла. Однако они разулись и немного побродили по ней. Маше захотелось подурачиться, и она обрызгала Дато. Тот шлепнул ее за это по попе.

— Ах так!? — Маша, издав воинственный клич, кинулась на «врага».

Дато бросился от нее, хохоча и крича: «Помогите! Спасите!» Хорошо, что вокруг никого не было, а то могли бы принять его призывы о помощи за чистую монету и нарушить их идиллию.

Маша догнала Давида (естественно, он ей поддался), запрыгнула на него сзади. Так, на закорках, он и нес ее до их «лагеря», припрыгивая и издавая ржание, как оказавшийся под седлом норовистый рысак.

Они раскраснелись, вспотели и даже немного устали. Поэтому повалились на плед.

— Пить хочу, — сказала Маша.

— Сока налить или воды?

— Давай вина. Только немного.

— Чуточку, — вспомнил понравившееся слово Дато. Произнося его, он проглатывал букву «о», и звучало оно очень забавно.

Разлив вино, он протянул Маше стакан. Она, чуть приподняв голову, сделала глоток. Пить в таком положении было неудобно, и вино пролилось. Струйка стекла по подбородку вниз. Маша хотела вытереть, но ее опередил Давид…

Он лизнул ее шею.

— Думал, она будет сладкой, — пробормотал он. — Как вино…