Не отвечая, Доусон выключил телефон.

— Кстати, — сказал он, — я тут подумал… По нынешним временам тебе следовало бы постоянно носить с собой твой знаменитый перцовый баллончик. И мобильник тоже.

— Насчет мобильника я согласна. Это была моя ошибка. Я не слышала ваших звонков. — Она чуть заметно улыбнулась. — Телефон и перцовый аэрозоль были в сумочке, которую я бросила на лестнице, когда поднялась наверх. Если бы баллончик был со мной, ты бы получил хорошую порцию жгучей жидкости прямо в лицо. Почему ты не назвался, как только вошел в кухню?

— Я боялся, что Джереми… что он может быть с тобой, в доме. А Хедли не хотел, чтобы он догадался о нашем присутствии.

Амелия вздохнула.

— Знаешь, я почти хотела бы, чтобы так и было… Чтобы он наконец появился и чтобы вы… вы его…

— Нет! — с нажимом возразил Доусон. — Нет! Это слишком опасно.

— Зато сейчас все было бы уже позади.

— Ну да, — мрачно кивнул он. — Все было бы позади, вот только ты, скорее всего, лежала бы здесь — мертвая.

ДНЕВНИК ФЛОРЫ ШТИММЕЛЬ

16 апреля 1984 г.

Вчера мы убили трех человек. А вечером устроили праздник, чтобы как следует отметить наш успех. Праздник получился такой, что все, кроме меня, еще спят.

Вчера действительно был большой день! И не только потому, что налет оказался успешным (мы взяли больше 60 тысяч долларов), но и потому, что он состоялся в день уплаты подоходного налога. Это очень символично (так говорит Карл). Мы дали правительству понять, что далеко не всем нравится, когда у них отнимают честно заработанные деньги.

Двух парней, которые охраняли бронированный автомобиль, мне почти не жалко. Во-первых, они были беспечны и за это поплатились. А кроме того, если подумать как следует, они здорово подвели тех, на кого работали. Как сказал Карл, если бы эти двое делали свою работу как положено, сейчас они были бы живы, денежки лежали бы в броневике, а мы валялись бы на мостовой убитыми. Но получилось наоборот. Никто из наших даже не был ранен, только я сломала ноготь, когда заталкивала заложницу в отделение для перевозки денег.

Нет, я не знаю, как ее звали. Она не представилась (да мы и не спрашивали), а по телику сказали, что ее имя не будет обнародовано до тех пор, пока не отыщут ее родню. Единственное, что мне известно, это то, что она была мексиканкой или пуэрториканкой и у нее были черные с проседью волосы. В ушах у нее болтались золотые сережки в виде маленьких крестиков. Думаю, в молодости она была красива. Она, наверное, до́ смерти напугалась; когда мы уже мчались прочь, она все время плакала и что-то бормотала по-испански. Я-то испанского не знаю, но думаю, что она молилась, а может, просто просила ее не убивать.

Карл очень нервничал и все время кричал на Мела, чтобы он ехал быстрее. Мы не планировали брать заложников, а Карл очень не любит, когда что-то идет не по плану. Наверное, водитель броневика все-таки успел нажать кнопку тревоги до того, как Мел его пристрелил, потому что полицейская машина появилась очень быстро. Она словно с неба свалилась и застала нас врасплох.

Эта мексиканка не имела никакого отношения ни к броневику, ни к перевозке денег. Она просто случайно проходила по улице — так сказал диктор в новостях.

Карл опомнился первым; он схватил ее за руку, толкнул ко мне и велел затолкать в фургон, пока он разберется с легавыми. После этого он несколько раз выстрелил в полицейских, а они, увидев, что мы взяли заложника, не стали нам отвечать. Одного Карл все-таки ранил — сейчас он в больнице, в критическом состоянии. По телику показывали целую толпу легавых, которые явились навестить раненого товарища. Когда Карл это увидел, он захохотал и сказал, мол, жаль, мы не можем устроить налет на больницу и положить их всех разом, чтобы в будущем у нас было меньше проблем с копами.

Так вот, насчет мексиканки… Карл велел ей заткнуться, но она продолжала плакать и что-то бормотать на своем языке. Вскоре у нее началась самая настоящая истерика — во всяком случае, я так думаю, потому что она больше не произносила отдельные слова, а просто выла. Слушать это было просто ужасно! Но еще страшнее оказался звук выстрела. Он показался мне совершенно оглушительным, потому что мы все были внутри броневика, а в замкнутом пространстве звуки кажутся намного громче. После того, как Карл застрелил эту женщину, у меня еще долго звенело в ушах. Наверное, у Карла и Мела — тоже, потому что мы трое довольно долго молчали и не произносили ни слова.