– Как его имя?

– Он – ту-кю по происхождению и зовут его Ильханом. Хотя у нас он, для простоты и порядка, записан, как господин Пэй Син.

– Хорошо! Велите ему заняться этим делом. Пусть познакомится с основами шелководческого мастерства, и изучит состояние этого вопроса в вашем уезде. Через две луны привезете его ко мне, и он расскажет нам о проделанной работе.

Так перспективный молодой чиновник Пэй Син, которого мы здесь, тоже для простоты, будем по-прежнему называть Ильханом, получил, наконец, возможность заняться давно интересующим его делом.

Со времени их расставания с Юанем он успел обзавестись двумя сыновьями-близняшками, которых ему родила боготворимая им Син-нян. Бродяга-кочевник исчез, и на его месте появился образцовый семьянин и законопослушный чиновник.

Выслушав приказание начальника уезда, Ильхан немедленно приступил к его исполнению. Начать знакомство с делом он решил в родном селении Син-нян, где родилась их любовь, и в котором, как известно Читателю, занимались разведением шелкопрядов. Заодно, его супруга могла встретиться с родителями, которых не видела довольно долгое время.

Ильхан был скор на сборы, и уже на следующий день вместе с семьей погрузился в две коляски, двинувшиеся в направлении Чжоу.

Приезд в селение чиновника такого ранга - событие весьма знаменательное. Встреча с родными была трогательной и, как и полагается, почтительной.

Отдав дань уважения своим родственникам, Ильхан направился в дом господина Цзы-вэня, также хорошо знакомого Читателю по его неумеренной тяге к женскому полу, и пребыванию в плену у Железного монаха.

Ильхан ступал по хорошо знакомым ему местам, и они навевали на него легкую грусть. «Где-то сейчас мой друг и Учитель Юань?» - Думал он, вспоминая их совместные странствия, спуск в гробницу Цинь-ши-хуанди и страшную схватку с Железным Монахом. – «Если бы не он, быть бы мне бродягой всю оставшуюся жизнь».

Юань, действительно передал этому юноше знания, опыт и то, неуловимое, что позволило ему стать, если и не полностью человеком хань-жэнь, то во всяком случаю значительно приблизиться к этому удивительному народу.

Во дворе усадьбы господина Цзы-вэня гостя встретили поклоны знакомых ему слуг. Они смотрели на него во все глаза, и с трудом узнавали в сановитом, одетом в дорогой халат, чиновнике своего бывшего коллегу.

Ильхан не принадлежал к разряду зазнаек, и приветливо поздоровался со всеми. В следующий момент времени, повернув голову налево, он испытал легкий шок при виде хозяина усадьбы, который с радостной улыбкой спешил ему навстречу.

Господин Цзы-вэнь выглядел прекрасно, и совершенно не изменился. В его облике не было ничего такого, что могло вызвать удивление, если бы не тонкая, прочная веревка, привязанная к правой ноге. Другой конец веревки уходил куда-то вглубь дома.

У вежливых людей не принято удивляться чему-то странному в облике другого человека. Китайцы вежливы вдвойне, поэтому Ильхан и виду не показал, что его что-то смущает.

Они довольно долго беседовали с хозяином дома, выказывая друг другу все положенные знаки уважения, затем расстались, уговорившись встретиться на следующий день.

Вернувшись домой, Ильхан поделился с женой своими наблюдениями, а та, в свою очередь, сгорая от любопытства, обратилась за разъяснениями к родителям.

Разгадка странного украшения бывшего хозяина Ильхана оказалась довольно простой.

Супруга господина Цзы-вэнь ни на один день не переставала мужественно сопротивляться неумеренной тяге своего мужа к женскому полу. Однако все ее усилия разбивались вдребезги о неукротимое естество супруга. Не помогало ничего: ни уговоры, ни семейные сцены, ни прямое вмешательство в амурные планы старого ловеласа. Какими только словами она его не обзывала! И «старым хрычом», и «блудливым псом» и «взбесившейся лысой обезьяной». Требовала прекратить «прыгать от одной лохани к другой!» Но, чаще прочего, она называла его «старым козлом», сочетая название этого почтенного домашнего животного со всевозможными и не всегда удобоваримыми прилагательными. Бесполезно! Господин Цзы-вэнь с виноватой улыбкой на лице продолжал заниматься своим делом. А тут еще, как на грех, его супруга неудачно оступилась, и сильно подвернула ногу. Возникла опухоль, да такая, что бедная женщина не могла даже ступить на ногу. Лекарь прописал ей полный покой и травяные примочки.

Господин Цзы-вэнь громогласно сокрушался, но душа его ликовала. Однако, не тут-то было!

Осознав, что ее супруг получил неограниченную свободу действий, госпожа Цзы-вэнь пошла на крайние меры. По ее указанию нашли прочную веревку, длина которой укладывалась в размеры усадьбы. Один ее конец, госпожа Цзы-вэнь собственноручно привязала к ноге супруга, а другой к своему запястью. В любой, произвольно выбранный ею момент времени, она дергала за веревку, и хозяин дома должен был тут же предстать перед грозными очами своей половины. Таким образом, ее контроль над поведением легкомысленного супруга приобрел почти абсолютный характер.