– Мне тридцать девять, – сказал Люк. – Вы знаете, я долго думал, прежде чем прийти сюда, на вербовочный пункт, и мне интересно: а что вас привело сюда?

– Я социалист. – Ле Сур пожал плечами. – Нас не устроит, если войну выиграет германский кайзер.

В этом имелась логика. Консервативный германский император придерживался куда более авторитарной линии, чем склоняющееся влево французское правительство. Большинство профсоюзов и социалистических организаций Франции пришли к тому же выводу и немедленно выразили свою поддержку правительству. В знак национальной солидарности оно в ответ назначило нескольких социалистов на важные правительственные посты.

– Значит, все так же, как у меня, – сказал Люк. – Я патриот, но также и социалист.

Это было неправдой, но долгие годы за стойкой бара научили его двум вещам: во-первых, если согласиться с человеком, собеседник поверит тебе, потому что подсознательно будет хотеть этого, а во-вторых, станет гораздо разговорчивее. Ну а если понадобится, то Люк с легкостью порассуждает насчет социализма. Его клиенты многократно излагали ему самые разные политические убеждения, и он мог воспроизвести любое из них.

– Лично я был сторонником Жана Жореса, – заявил он.

Жан Жорес – лидер рабочего народа. Воплощение порядочности, почитаемый каждым социалистом и даже многими консерваторами. Этим летом он был застрелен фанатиком из правого крыла, и его оплакивала вся Франция. Надежный выбор для поддержания разговора с социалистом.

Жак Ле Сур кивнул и тоже стал рассказывать о себе:

– Столько моих молодых товарищей – профсоюзных деятелей, партийцев, даже анархистов – отправилось на фронт, что… Сказать по правде, я чувствовал себя неловко, оставаясь дома.

Люк глянул на него. За свою жизнь он выслушал немало историй и обычно сразу мог понять, когда ему говорили неправду. Сейчас он склонен был поверить Ле Суру.

– Семья есть? – спросил он.

– Жена. Я поздно женился. Но у нас маленький сын.

– Вас это не сдерживало?

– Конечно. Мне пришлось расти без отца. Он был коммунаром. Это плохо – потерять отца. Но потом я подумал: ведь моему сыну придется жить под кайзером из-за того, что я не пошел воевать.

– Вот-вот. У меня племянники и племянницы. Я чувствовал то же самое.

Возможно ли, чтобы этот семейный человек все еще продолжал свою странную вендетту против де Синя? Это казалось маловероятным. Да Люк и не видел, как война могла бы облегчить задачу Ле Сура. Даже если каким-то чудом он окажется в одном полку или роте с аристократом, то де Синь быстро узнает об этом. Люк отбросил эту идею.

– Так давайте же запишемся, товарищ, – сказал Ле Сур.

– А давайте.

Когда они добрались до стола, где проводилась запись добровольцев, их имена и другие данные принимал юный офицер, совсем еще мальчик. Ле Сур сказал, что ему сорок лет, и офицер быстро глянул на него, но промолчал: либо ему было все равно, либо все люди старше тридцати пяти казались одинаково старыми.

А вот к Люку он по какой-то причине проявил больше внимания. Перелистав огромную папку перед собой, он нашел там фамилию Люка.

– Вас осмотрит доктор, – сказал офицер и указал, куда следует пройти.

Дорогие мама, папа и все остальные,

я жив и здоров. С тех пор как закончилась большая битва, о которой вы наверняка слышали, я копаю окопы. Пожалуйста, пришлите мне прочные перчатки, если сможете, потому что я пробуду здесь еще какое-то время.

Спасибо, что проводил меня, папа. Я видел, как ты махал мне на Елисейских Полях, но постеснялся махнуть в ответ.

Люблю вас всех,

ваш сын

Марк Бланшар не ожидал подобного предложения от брата и не обрадовался ему. Жерару исполнилось сорок пять лет, но он намеревался завербоваться в армию.

– А почему не отец? – спросил Марк. – Он справится гораздо лучше меня.

– Он не хочет. Я уже спрашивал.

Вот уже пять лет, как Жюль Бланшар удалился на покой и жил в Фонтенбло. Большие апартаменты на бульваре Мальзерб он все еще содержал, но бывал там все реже и реже.

– Управляющий магазином и двое из моих лучших клерков ушли воевать, – продолжал Жерар. – Я не мог их остановить. Мне нужен помощник, и я бы хотел, чтобы это был кто-то из семьи. Если со мной что-то случится…

– Ты выглядишь довольно крепким.

– Может быть. И тем не менее…