– Как видите, мы вернулись к ковроткачеству, которым занимались еще во времена Людовика Четырнадцатого, – сказал он и показал молодому Шарлю де Синю, где расположены станки. – Некоторые из этих зданий были построены в семнадцатом веке. Сначала они были установлены на маленькой речке Бьевр, которая впадает в Сену около острова Сите. Это нужно было, чтобы при необходимости воспользоваться силой воды. А вы знаете, что еще здесь производили?

– В какой-то период вы изготавливали мебель, – сказал Роланд.

– Да, месье, это верно. А еще мы делали статуи. – Он подвел их к другому зданию. – Вот тут была литейная мастерская. Большинство бронзовых статуй в парке Версаля были отлиты именно здесь.

– Фабрика так и работала все это время безостановочно? – спросил юный Шарль де Синь.

– Почти. Как вы, может быть, знаете, войны короля-солнца стоили так дорого, что раз или два у него заканчивались деньги. Нам пришлось ненадолго закрыться в самом конце семнадцатого века, потом, после революции, еще примерно на десятилетие. А потом, к несчастью, в дни Коммуны, в тысяча восемьсот семьдесят первом году, коммунары сожгли часть мануфактуры, и из-за этого некоторые виды работ на время остановились.

Было ясно, что управляющий не испытывает теплых чувств к коммунарам. Он глянул на де Синя, очевидно полагая, что аристократ также выразит свою неприязнь к ним. Однако Роланд ничего не сказал.

Посещение мануфактуры всем понравилось. Когда они покинули ее, время уже близилось к обеду, и Роланд спросил, не хочет ли Мари подкрепиться.

– А что, если мы зайдем в бистро? – предложила она.

Четырнадцатилетний Шарль де Синь был симпатичным застенчивым подростком, очень походившим на отца. Его манеры отличались любезностью, которой можно было научиться только у аристократа и офицера вроде Роланда де Синя.

А еще ей показалось, что он абсолютно здоров и готов вернуться к учебе. Однако в облике его отца все еще видны были следы тревожных недель. Он похудел. Мари охватила по-матерински острая жалость к нему и желание как следует накормить.

– Вы ведь возьмете бифштекс, как и я? – спросила она, хотя сама предпочла бы салат.

И когда он доел мясо, она убедила его заказать клубничный пирог со взбитыми сливками. Юного Шарля, разумеется, не нужно было уговаривать поесть.

Они ели не торопясь, беседуя обо всем и ни о чем конкретно, но не забывая расспросить Шарля о том, что ему понравилось на Мануфактуре гобеленов, и всячески вовлекать его в застольную беседу.

Когда взрослые приступили к кофе, Роланд спросил, не будет ли Мари возражать, если он закурит сигару. К ее большому удивлению, вместо элегантной зажигалки он вытащил из кармана странный предмет, сделанный из гильзы.

– Я всегда ношу ее с собой, – сказал с улыбкой виконт. – Она приносит мне удачу.

Вот тогда Шарль задал свой вопрос:

– Тот человек с мануфактуры сказал, что коммунары сожгли часть зданий. Это случилось не так давно. Как вы думаете, может ли что-то такое случиться в наше время?

Мари и Роланд переглянулись.

– Да, – ответил мальчику отец.

– Не знаю, слышал ли ты об этом, Шарль, – сказала Мари, – но на прошлых выходных видный деятель коммунистической России Зиновьев написал письмо одному из лидеров британских лейбористов. В нем он призывал объединить усилия по подготовке мировой революции. Вот чего они хотят. – Она твердо сжала губы. – Вся Европа переполошилась. Через два дня в Британии начнутся выборы, и это письмо может вернуть консерваторов к власти.

– В сегодняшней газете пишут, что Зиновьев назвал письмо фальшивкой, – добавил Роланд.

– Ничего другого он и не мог сказать.

– Это верно.

– А у нас в стране много людей, которые хотят, чтобы во Франции тоже произошла коммунистическая революция, как в России? – спросил Шарль.

– Конечно, – кивнул Роланд. – Если это случится, то нас обоих убьют, сынок. Боюсь, и мадам Фокс тоже.

– Ты знаешь таких людей, отец?

– Да, я знаю таких людей. – Роланд взял самодельную зажигалку и повертел ее в руках с задумчивым видом. – И их предостаточно.

– В школе говорят, что за революционным движением стоят евреи, – продолжал расспросы Шарль. – Вы считаете, это правда?

– Не кто иной, как сам великий лорд Керзон, министр иностранных дел Британии, только что произнес речь о письме Зиновьева, – сказала Мари. – В этой речи он напоминает нам, что среди большевистских руководителей много евреев. То есть лорд Керзон, похоже, видит связь. – Она развела руками. – Должно быть, он более осведомлен, чем мы. У меня есть знакомый, он еврей, но я уверена, что он не революционер.