Когда улица уперлась в Булонский лес, они повернули направо и скоро вышли в ту часть деревни Нейи, где еще не было построек. Посреди пустоши стояли развалины старого форта. Там-то и разбил лагерь Буффало Билл.

Лагерь состоял из двух сотен палаток и больших загонов для лошадей и мохнатых буффало – последние вызвали сенсацию, когда их вели по улицам от железнодорожного вокзала на пустошь. А по центру установили огромную арену и сидячие места на пятнадцать тысяч зрителей.

– Посмотри, сколько народу! – воскликнул Тома.

Они пришли заранее, но люди уже валом валили через входные ворота. И это были не просто люди: на первом показе присутствовал президент Франции месье Карно и его супруга. Королевская семья и послы, генералы и аристократы, знаменитости со всего света, включая большую группу американцев, – в зрительных рядах яблоку некуда было упасть. Там были все, кто имел вес в этом мире. И еще Тома Гаскон.

Его забавляла мысль, что они с Эдит попали на открытие, а месье Ней с Ортанс – нет.

И всю эту толпу (за исключением американцев, разумеется) объединяло два чувства. Во-первых, восторг оттого, что вот-вот они увидят всемирно известное представление. И во-вторых, неуверенность относительно того, что именно им предстоит увидеть.

Начало, правда, было довольно предсказуемым: большой парад всей разноцветной, разношерстной труппы. По арене шагали ковбои со свистящими лассо, величественные индейцы в перьях и боевой раскраске, мексиканцы, охотники-канадцы – французские канадцы, само собой, со своими хаски, то есть все эффектное, удалое, необыкновенное, что только можно найти на бескрайних диких просторах Северной Америки. Зрители были восхищены. Затем вышла девушка, Энни Оукли, со стрелковым оружием. Публика вежливо приветствовала ее, мало что о ней зная. И наконец, сам герой Запада, величайший шоумен своего времени Буффало Билл верхом на лошади, в штанах из оленьей кожи и большой ковбойской шляпе, из-под которой развевались длинные волосы, – галопом он ворвался на арену, сделал круг и грациозным размашистым жестом отсалютовал президенту Франции.

Зрители взревели. Пока представление оправдывало свою славу.

Тома предложил Эдит пакет воздушной кукурузы, который купил на входе.

– Что это? – неуверенно спросила она.

– Не представляю. Это что-то американское. Попробуй.

Она попробовала и состроила гримасу. Но через несколько минут ее рука снова нырнула в пакет.

Первой инсценировкой из истории Дикого Запада было нападение краснокожих на пионеров. Постоянный участник – человек, которого природа наделила голосом удивительной мощи, – зачитывал текст так громко, что было слышно всем зрителям; охотники выстраивали свои повозки кругом; индейцы улюлюкали – верховая езда и представление были выше всяких похвал.

Была только одна проблема.

– Что происходит? – спрашивала Эдит. – Что это значит?

– Не знаю, – отвечал Тома.

Как не знал никто из зрителей, за исключением американцев разумеется. Дело в том, что хотя чтец обладал мощным голосом и неделями репетировал французский перевод своего текста, его произношение было настолько далеким от правильного, что для публики его слова явились еще большей загадкой, чем сам Дикий Запад. Под звуки трубы примчалась на помощь американская кавалерия, а французские зрители понятия не имели, кто эти люди в форме и зачем они выскочили на арену.

Волнующая сцена подошла к финалу, а трибуны молча ждали.

– Это конец? – шепнула Эдит. – Пора аплодировать?

– Давай подождем, когда кто-нибудь захлопает, – решил Тома.

Большая часть публики оказалась перед той же дилеммой. К счастью, начали хлопать американцы, и тогда все с радостью подхватили. Но это был не тот прием, к которому привык Буффало Билл.

Зрители ждали следующей сцены и приготовились напрягать слух, чтобы расшифровать хоть что-нибудь из слов чтеца, ведь им так хотелось, чтобы развлечение удалось. И были удивлены, когда вместо всадников на арену вышла стройная молодая женщина в сопровождении нескольких помощников, тащивших столик и оружие.

Тома нахмурился. Первая часть, по крайней мере, была зрелищной. Молодая дама выглядела приятно, но не слишком увлекательно. Он очень надеялся, что Эдит не будет разочарована представлением.

Девушка оглядела публику и, должно быть, уловила царившее на трибунах настроение, однако не утратила самообладания.

В небо взвился стеклянный шар. Едва глянув на него, девушка подняла винтовку и выстрелила. Шар разбился на тысячи осколков. Определенно неплохой выстрел. Еще один шар, и вслед за ним второй. Два выстрела, последовавшие друг за другом так быстро, что это казалось невозможным. Оба стеклянных шара взорвались. Здорово, ничего не скажешь. Девушка подошла к столу и поменяла оружие. Пока она занималась этим, в небе оказалось три шара, все в разных сторонах. Три выстрела – три попадания.

И началось. Стеклянные шары, глиняные голуби, игральная карта, сигара, предметы с трибун, вещи, подброшенные в воздух перед ней, за ее спиной, все быстрее и быстрее, то выше, то ниже. Она хватала ружья со стола и бросала их обратно с ошеломительной скоростью. Генералы выпучили глаза, аристократы вытягивались вперед со своих мест, дамы роняли вееры. Энни Оукли не промахивалась. Ничего подобного никто не видел. Послышались крики восторга, люди вскакивали со скамеек. И когда она разрядила все оружие и в облачке порохового дыма поклонилась зрителям, публика взревела и стала бросать ей под ноги носовые платки.