За прошедшие несколько дней я развил в себе большую наблюдательность. Ни одно растение, минерал или животное, которое встречалось нам на пути, не ускользало от моего внимания. Чуть позже мне стало ясно, что странная темно-зеленая кора местных деревьев как нельзя лучше подходит для записей. С тех пор, по вечерам, я старательно выцарапывал на ней свои впечатления.

Ночевали мы на возвышенностях — там хотя бы был шанс проснуться в сухой одежде. Но вообще, было довольно тепло. По утрам от земли поднимался пар, как будто она за ночь не остывала, а нагревалась.

Все было относительно хорошо. Ровно до того момента, как Винф и Омо решили, что неплохо было бы исследовать мои новоприобретенные способности. Поначалу я даже согласился с ними, особенно после рассказов ойгура о могуществе древних "поющих".

Однако, что-то, кажется, останавливало Винфа от того, чтобы начать незамедлительно.

Он даже отвел меня в сторону от нашей стоянки, и попросил Омо не беспокоить нас.

— Ты должен понимать, — сказал Винф, как только костер скрылся из вида, — что я не знаю иного способа вызвать появление гелиала, кроме как через сильную эмоцию. Даже очень сильную.

— И в чем проблема? Вы можете меня смешить.

Ойгур хмыкнул, однако его улыбка тут же пропала.

— Я очень надеюсь, что ты — приятное исключение, и что твоя радость сильнее твоего горя. Но обычно бывает наоборот. Ты точно этого хочешь? — он в задумчивости взъерошил волосы.

Я никогда не видел у него такого жеста. Винф — сомневающийся?

— Я уже жалею, что предложил, — проговорил он. — Это будет нелегко.

— Я хочу знать, — сказал я.

Он помолчал некоторое время, и затем, едва заметно, кивнул.

Конечно, они пытались меня смешить. Но, как и предсказывал Винф, в этом отношении я не представлял собой ничего выдающегося. Истории моих спутников были забавными, порой заставляли меня смеяться до колик, однако ни одна из них так и не вызвала гелиал. Вариант, который предложил ойгур — вспомнить самое счастливое событие в моей жизни — также не сработал. Его просто не существовало — детство прошло без резких взлетов или падений. Если, конечно, не считать ту странную дыру в памяти моих восьми лет.

В общем, в тот день они от меня ничего не добились. Омо под конец даже дергалась от просьб Винфа вспомнить какой-нибудь ойомейский анекдот, который она еще не рассказывала.

— Не передумал? — спросил меня ойгур вечером, когда мы укладывались спать. Точнее, ложилась одна Омо — Винф оставался на дежурстве, а я, насмеявшись, никак не мог успокоиться.

А затем Винф сказал:

— Готовься, Лемт, — и началось.

За несколько часов они вдвоем с Омо применили ко мне весь арсенал словесных оскорблений, какое только могло придумать человечество, от ехидства до открытой брани. Сначала было смешно — например, "гусиным королем" меня еще никто не называл. По словам Омо, это было простонародное ойомейское оскорбление.

На исходе второго часа я стал огрызаться.

После пятого — попытался сбежать.

Я правда не ожидал, что это будет так тяжело. Когда нельзя ответить тем же.

Гелиал появился, и он был совершенно мерзостного бурого цвета, с серыми проплешинами. Омо, увидев это, отряпнула.

— Ну, довольны? — рявкнул я. По гелиалу пробежал красный всполох; где-то далеко с клекотом снялась с места стая птиц.

Винф кивнул. Девушка спряталась у него на груди, и плечи ее вздрагивали. Но я был слишком в себе, чтобы это заметить.

Ойгур погладил ее по голове.

— Омо, — сказал он, — успокой его.

Она посмотрела на него.

— Только ты можешь это сделать, — ойгур подтолкнул ее ко мне.

Я отступил.

— Лемт, на сегодня — все, — Винф, кажется, понял мои мысли.

Хоть все это случилось и по моему желанию, мне сложно было поверить, что она идет не за тем, чтобы продолжить. Я продолжал отступать.

Лицо Омо для меня выглядело безжалостным, и это — почему-то — приносило почти физическое страдание.

Она прикоснулась к шару. В то же мгновение зажегся ее гелиал, а наваждение куда-то пропало. Я увидел, что на самом деле Омо плачет.

Она не дала мне возможности как-то ободрить ее — почти сразу вытерла слезы и приняла мрачный вид, в стиле "не подходи, кусаюсь". Может, это и к лучшему, потому что я совершенно растерялся.

Вечером всё в нашей компании стало по-прежнему, однако, когда мы легли спать, сон долго не приходил ко мне. К сожалению, я слишком понимал, что некоторые важные знания не достаются безболезненно.