— Говорят, вода из озера Кршадон прочищает разум и успокаивает сердце.

Я не мог не признать, что озеро по-своему прекрасно, просто привыкнуть к нему казалось не самым простым делом.

— Вам лучше знать, — чернота за спиной ощущалась почти физически. — Почему берег стеклянный?

— Это не стекло. Это алмаз, — сказала Иш-У. — Шаманы говорят, что озеро появилось еще раньше Осеморя.

Она снова погрузилась в готовку, оборвав рассказ на полуслове.

Я с сомнением посмотрел на берег. Алмаз, значит? Разве они бывают черными?

— И как оно появилось?

Иш-У довольно долго не отвечала. Она выцепила из котла какую-то тонкую кость с белым, чуть дымящимся мясом, и подув на нее, попробовала кусочек. Затем она довольно кивнула, прикрыла котел и села рядом со мной, поджав ноги.

— Ну, они похожи в своем рождении, озеро и море. И там и там был взрыв, только если Осеморе — могила кого-то из старых богов, то Кршадон появился из-за падения небесного лица.

— Лица? — мне показалось, я ослышался.

— Да. Это был громадный валун, похожий на маску. Его падение выжгло часть болот Мин-Мин. Где мы сейчас и живем, — она улыбнулась. — Яма оказалась покрыта черным алмазом, и потихоньку заполнилась водой. Говорят, каменное лицо до сих пор лежит на дне озера, — она улыбнулась. — У нас дети очень любят рассказывать про него страшные истории.

— Могу себе представить, — буркнул я. От озера все же веяло жутью, что бы там Руаннан не говорили.

— Еще, — Иш-У наморщила лоб, как будто вспомнив что-то, — после падения нашли девять глиняных табличек со странными знаками. Но до нашего времени они не дошли — последнюю украли похожие друг на друга женщины. Как ругался шаман, прадед нашего Аккина!

Она покачала головой. Вероятно, гнев старого шамана и вправду представлял собой нечто грандиозное, если это помнили спустя столько лет.

— А что было на табличках и что за женщины? — спросил я, но попытка изобразить интерес с треском провалилась — у меня заурчал желудок.

— Значки какие-то на них были. На табличках, — Иш-У улыбнулась, заметив выражение моего лица. — Ладно, не пытайся делать вид, что слушаешь. Тем более что все уже готово.

Ближе к вечеру Руаннан уехали, оставив нам еды, теплые одеяла и сумку, на которой — о чудо! — была вышита цветными нитками карта болот Мин-Мин. Омо увидела ее у Иш-У, и как-то уговорила ее подарить нам. Смешно, но Винф, кажется, был в большем восторге от нее, чем Омо. Он вертел ее со всех сторон и не выпускал из рук.

В конце концов, я отобрал ее, под предлогом, что неплохо бы сделать копию карты, и тщательно ее перерисовал. Два экземпляра всегда лучше, чем один.

Зима здесь наступали позже, чем в Ойомее, но холод догнал нас и здесь. Во время утренних сумерек можно было продрогнуть до костей.

Лута обещал прислать паука, потому что сами мы, как он выразился, "сгинем в болотах". Я так и не привык к этому способу передвижения, но мне пришлось согласиться, что так будет лучше для всех. Брести по зеленой тягучей жиже второй раз не хотелось.

Омо уехала вместе с ними — она должна была привести нам паука.

С их отъездом — с ее отъездом — в доме стало тихо. Винф ушел на берег озера и часами созерцал Кршадон, время от времени касаясь ладонью черной воды. Я слонялся вокруг покинутого поселения, со смутным чувством недовольства и неполноты внутри. Иногда мне казалось, что передо мной светится мой гелиал, зримое воплощение тоски. А еще некоторое время спустя — понял, по какому поводу.

Мне не хватало Омо.

Я сплюнул с досады. Что, уже?

День обещал быть долгим.

Болота вокруг нас наполнились ночными звуками. Ойгур разжег костер. Это было не так легко, как кажется, учитывая вездесущую сырость — Винфу пришлось прибегнуть к магии, чтобы осушить дрова и землю под нами. Я даже обрадовался, что он это сделал сам, не спрашивая меня. Иначе бы выяснилось, что мне неизвестно даже такое простое заклинание.

Поворошив костер, Винф неожиданно остро посмотрел на меня.

Я уже успел забыть, что он так может.

— Лемт, я много раз думал о том, что будет, если я не вернусь домой. Могу я попросить тебя об одолжении?

Я кивнул, хотя и не очень уверенно.

— Ты можешь не соглашаться, — предупредил ойгур. — Даже для меня это было тяжело… — он замялся.

Но на каком-то глубинном уровне я уже знал, что нам друг от друга никуда не деться. Хоть разум сопротивлялся этому изо всех сил.

— Ну?

— Словом… если я умру, найдешь способ рассказать об этом моим родным?

— Ты же не собираешься умирать?

— Нет. Просто сегодня ночью мои шансы немного выше, чем обычно.

Я кивнул, несколько ошарашенный, но ничего не сказал. Не знал, какие слова здесь можно подобрать, чтобы они не показались фальшивыми или чересчур торжественными.