Тетя Лёля – железная леди, суперженщина. Она окончила испанское отделение университета, занималась переводами, написала диссертацию, и она до сих пор работает – переводит. В жизни ей досталось. Муж объелся груш. Не знаю, куда он делся, но случилось это, когда тетя Лёля была молодой. Больше она не выходила замуж, и, насколько я знаю, любовников у нее не было. Она вырастила дочку, которую я не помню, потому что она была намного старше меня и рано умерла от лейкемии, оставив тете Лёле внучку. Ее тетя Лёля тоже вырастила. А та родила тете Лёле правнучку с синдромом Дауна, сама уехала в Германию и вышла там замуж. Теперь тетя Лёля живет с дряхлой сестрой (причем это ее младшая сестра!) и с тринадцатилетней даунихой Катей, которая разумом – маленький ребенок.

Мужественный человек тетя Лёля, не то, что я. Она вынесла личные несчастья, не сломилась, добилась успеха в своей профессии, и теперь, когда старухи ее возраста вызывают лишь жалость, она продолжает везти на себе домашние заботы и зарабатывает деньги. И она никогда не жалуется, не говорит, что в отчаянии, не спрашивает, почему все эти несчастья свалились именно на нее. Может, она верующая? Я об этом ничего не знаю. Или терпение и смирение дает не только вера?

Старость тетю Лёлю не берет. Тьфу-тьфу! Мозги у нее варят и движения живые, не деревянные. Она только уменьшается в размерах. Я обняла ее. Она словно маленькая птичка.

– Мне и угостить вас нечем, – говорю. – Но есть хороший чай и печенье.

– Я не угощаться пришла.

Обрисовала ей ситуацию. Музу нашли на улице без сознания, вызвали скорую. Это было в понедельник, поздно вечером. Где она провела этот день и предшествующие сутки – неизвестно, и вряд ли она сама об этом помнит. Почему в справочном о доставленных в больницы людях, куда я звонила, никакой информации не дали, тоже неизвестно, но теперь и не важно. Теперь я не знаю, как быть, как жить, впрочем, уже давно не знаю.

– Я в отчаянии! Просто в отчаянии! – говорю тете Лёле и прикусываю язык. – Но, похоже, это обычное мое состояние.

– Давай я завтра поеду к ней, – предлагает тетя Лёля.

Завтра я должна отвезти вещи, наладить больничный быт Музы и встретиться с зав. отделением. Может быть, через несколько дней… Конечно, я постараюсь не нагружать тетю Лёлю, все-таки она старая, хоть и бодрая, и своих забот у нее вагон и маленькая тележка. Но от помощи я не отказываюсь. Важно знать, что в крайнем случае есть плечо, на которое можно опереться.

– Когда в апреле мы ходили по местам Достоевского, Муза выглядела очень неплохо, всем интересовалась, с моими испанцами очень живо общалась. И у меня сложилось впечатление, что с головой у нее в порядке. А потом я завертелась и как-то упустила ее из виду. Я даже в день рождения ее не навестила, потому что у меня Катя болела.

– Да, апрель, май – прямо просветление какое-то. Хотя не совсем все было в порядке. С ней всегда не все было в порядке. Она растратила жизнь, и расплата – старческое слабоумие. А вы жили настоящей жизнью, духовной, творческой, и при этом заботились о доме и детях. Может быть, в этом ответ на вопрос, как сохранить светлую голову?

– На этот вопрос вообще нет ответа. И о какой расплате ты говоришь? Главную роль здесь играет наследственность.

– А образ жизни?

– Вредных привычек у нее никогда не было.

– Вся ее жизнь – вредная привычка. Я всегда удивлялась, почему вы с ней дружите? Что вас связывает? У вас же нет ничего общего?

– Если не считать общего детства и всей остальной жизни. Мы помогали друг другу. А сейчас уже и не осталось людей, которые помнили бы меня маленькой, родителей моих, учителей, мою первую любовь.

– Хотя теперь Музу вряд ли можно причислить к таким людям, – хмыкнула я. – И честно говоря, не представляю, как она помогала вам. Вы – да, а она и себе не могла помочь. Она – стрекоза, вы – муравей и пример, как не профукать жизнь.

– Что ты знаешь о моей жизни…

– Вы добились в творческом отношении того, что хотели.

– А откуда ты знаешь, чего я хотела?

Тетя Лёля сказала, что половину жизни добивалась защиты кандидатской. Но на научном фронте успешность не всегда сопрягается с честностью. Она знала, как к цели идут по головам, однако хотела и защититься, и остаться порядочным человеком. В результате она своего добилась. Получила прибавку к зарплате – двадцать рублей, тогда это были приличные деньги. А еще у них была большая квартира, переизбыток площади. За лишний метраж приходилось платить вдвойне и трястись, что в один несчастный день уплотнят. Кандидатская степень давала право на законные лишние десять метров. И продвинуться по службе была возможность, но для этого нужно было подсидеть старуху-начальницу. Это сделала одна боевая дама из парткома.

– Я – муравей. Разрывалась между семьей и диссертацией. И не только из-за льгот. Мне хотелось получить моральное удовлетворение. Вот и получила. За все это было заплачено жизнью. А Муза жила и радовалась. Ты спрашиваешь, чем она мне помогала? Своим жизнелюбием, юмором, нежеланием унывать. Ей все было интересно, она всегда была в поиске…

– В поиске мужчин, – не удержалась я. – Вам ли не знать, сколько у нее было любовников? Только в мою бытность двенадцать, не считая отца. Если я правильно подсчитала.