Сначала появилось еще трое. Серебро с бульканьем сомкнулось, когда они, без всяких церемоний начав собственное существование, пошли вперед, присоединились к первому и выстроились строем в форме бриллианта, их движения были странными, дергаными и отрывистыми. Пауки без всякого предупреждения меняли направление, замирали, резко набирали скорость, потом останавливались с такой внезапностью, что синтетики «Чарльза Мэнсона» по сравнению с ними выглядели почти по-человечески.

Пока «аутсайдер» спасался бегством, экран мостика без дополнительных указаний вывел поверх общей панорамы увеличенное изображение кратера. На расстоянии в сто пятьдесят тысяч футов Каанг остановила и развернула корабль на месте, носом к «Вере».

Команда смотрела, как на свет появляется все больше серебряных пауков. Они поднимались из жидкого ковра, тогда как останки противников — расчлененных быстро и хладнокровно, без всякой спешки и суеты первой четверкой — в нем растворялись, и он с готовностью вбирал их в себя.

Треугольники заполонили кратер. Он клокотал от их странных движений, а серебряная жидкость с бульканьем смыкалась за каждым, и если бы экран передавал звуки, то все это походило бы на хор сфинктеров. Судорожно дергаясь то вбок, то вперед, то по диагонали, пауки вставали бриллиантовым строем, по четверо на каждый бриллиант, и направлялись к жерлу кратера, где запускали бортовые двигатели и вылетали наружу.

Экран уменьшил изображение. Из миделя вырвался поток серебряной рвоты и ударил по оставшимся синтетикам с «Чарльза Мэнсона», все еще парящим около пробоины. Началась вторая, более масштабная резня.

96, бесстрастно вел отсчет экран, против 261.

Сражение походило на бой шахран с людьми — и казалось даже страшнее, так как шахране всегда сражались поодиночке, а серебряные пауки в этот раз координировали действия в совершенстве. На «Чарльзе Мэнсоне» они делились, распадались при малейшем повреждении, но даже тогда каждый мог справиться как минимум с шестью противниками. Теперь же на одного приходилось всего трое врагов.

95, вел отсчет экран, против 187. 95 против 163.

Уже двое на одного, поправил себя Фурд, с уменьшением числа синтетиков его все сильнее охватывал ужас. Коммандер предвидел такое развитие событий, поэтому в его страхе не чувствовалось паники; тот казался холодным, математически выверенным, как и цифры на экране. Происходящее было лишено драматизма или неопределенности, но все равно ужасало.

94, вел отсчет экран, против 123.

Серебряные не сражались с врагами, а только разрезали их, дробили на небольшие кусочки и, словно по конвейеру, передавали в жерло кратера, где тех ждала серебряная жидкость.

94, вел отсчет экран, против 87.

Это была промышленная эксплуатация. Создания «Веры» не сражались, а вели погрузку, и, казалось, искренне не понимали, что груз сопротивляется. А когда операция вошла в завершающую стадию, ее темпы лишь ускорились.

93, вел отсчет экран, против 43. 93 против 9.

— Корпускулярные лучи? — совершенно спокойно спросила Кир.

— Нет, не по кратеру, — так же бесстрастно ответил Фурд.

93 против 0.

— Я имею в виду по ним, коммандер, если они нападут на нас.

— Они не нападут. Она с нами наигралась. Теперь Она пойдет на Шахру.

На мостике все молчали. Они думали об одном и том же, но никто ничего не говорил вслух. Они все ушли во тьму, повторял Фурд про себя, они все ушли во тьму и стали Ее частью. Его мысли занимали не треугольники, которые вернулись на «Веру». Не синтетики «Чарльза Мэнсона», которых расчленили и отправили в кратер, или еще раньше вместе с листами унесли с «аутсайдера» и их поглотил кратер; они были всего лишь «железом», материей.

Коммандер думал о тех пяти фигурах. «Мы, моргая, смотрели на себя, стоя в пробоине, которую мы сами сделали. Мы сами. В тех пяти теплились наши души, и теперь они стали Ее частью. Не стали, а всегда были».

— Я сейчас думаю, — сказал он, — о невозможном. И вы все думаете об этом. Нам надо поговорить.

— А я думал, что здесь мы держим мысли при себе, — заметил Смитсон.

Фурд не обратил внимания на его реплику.

— Эти пять фигур, мы с самого начала знали, что они — это мы. Мы видели это в их глазах. Все наши воспоминания, желания. Даже души, если у нас они есть. Их оживляло то, что оживляет нас.

И Ей было известно обо всем. Она воспользовалась этими знаниями, когда создала нас заново и поставила в жерло кратера. А потом все забрала, когда поглотила тела. Я думаю, «Вера» всегда знала, кто мы такие. Еще до того, как мы начали существовать.

— Коммандер, — мягко сказал Тахл, — мы отвернулись от Содружества. Мы сами не знаем, кто мы такие. И кому мы сейчас принадлежим?

— Возможно, сейчас мы скорее принадлежим Ей, чем Содружеству. Ему мы никогда не отдавали так много. — «Что я сейчас сказал?»