К декабрю 1986 года Панго вновь обрел свою роль учебного лагеря для краткосрочной подготовки. Кибаше стал транзитным лагерем, и мы с Джонни Макатини поехали в колонне машин по ухабистым дорогам, чтобы присоединиться там к руководителям АНК Гертруде Шопе и Томасу Нкоби и выступить на митинге, посвященном празднику 16 декабря. По сравнению с прежними днями лагерь сильно расширился. Концерт шёл на настоящей сцене. Боевой дух везде был высоким и МК вполне оправился от мятежа 1984 года. Процесс возврата бойцов в Южную Африку ускорился благодаря возросшим возможностям подпольной сети.

В расположенном неподалеку центре для арестованных, называвшемся «Лагерь 32» или «Куатро» содержалось около восьмидесяти заключённых. Слово «куатро» на португальском означает «четыре». «Номер 4» было название старой Центральной тюрьмы в Йоханнесбурге и его португальский эквивалент стал названием центра для арестованных в Анголе. В 1979 году департамент безопасности АНК превратил в центр для арестованных комплекс зданий бывшей плантации. Даже я, будучи тогда региональным комиссаром, не знал о существовании этого центра.

Должность начальника военной разведки давала мне возможность посещать место, где заключённые находились в ведении департамента безопасности, находившегося в Лусаке. Я был там с Крисом Хани по крайней мере два раза. Вместе с тремя ведущими руководителями АНК мы поехали туда, чтобы провести мероприятия по случаю 16 декабря. Хотя это было всего в трёх километрах от лагеря Кибаше по прямой через густой лес, поездка на машине по извилистой просёлочной дороге растянулась на двадцать километров.

Крис Хани приехал туда раньше нас. На дни празднования он был назначен в «Куатро» старшим. Именно он вмешался, чтобы остановить расстрелы в Панго, ибо испытывал отвращение к смертной казни. Он всегда был готов занять примирительную линию в вопросах дисциплины и предпочитал решать спорные ситуации в пользу обвиняемых. По натуре он был человеком мягким и на него, несомненно, повлиял его собственный жизненный опыт. В 1969 году, просидев два года в тюрьме в Ботсване после боёв операции «Уанки», он был подвергнут дисциплинарному взысканию в Лусаке. Причиной этому была его открытая критика организационных недостатков и поведения некоторых лидеров. Он был реабилитирован решением конференции АНК в Морогоро в конце того же года.

Вопрос о том, где содержать и как наказывать вражеских агентов, приобрел особую остроту к началу 80-х годов. У многих бойцов МК было то же отношение к этому вопросу, что и у людей внутри Южной Африки: шпионы и изменники не заслуживают права на жизнь. Руководство АНК не разделяло этих взглядов и всегда стремилось к тому, чтобы перевоспитывать таких типов. Однако с усилением борьбы и по мере того, как вражеские агенты становились всё более многочисленными и опасными, ситуация осложнялась.

Для того, чтобы обеспечивать проверку новобранцев и вычищать агентуру, был создан департамент безопасности под руководством Мзваи Пилисо. Его сотрудники рассматривали себя в качестве защитников организации. Мы испытали настоящий шок в 1981 году, особенно в Лусаке, когда была раскрыта шпионская сеть врага и обнаружилось, что многие с виду умные и многообещающие товарищи на деле оказались удачливыми агентами.

Поначалу этих агентов держали в тюрьме страны пребывания. По мере того, как число разоблачённых и подозреваемых агентов росло, справляться становилось всё трудней. «Куатро» был создан для того, чтобы работать с подозреваемыми и перевоспитывать тех, чья вина уже была доказана. Некоторые из нас утверждали, что шпионов нужно просто отправлять в другие африканские или западные страны. Проблема заключалась в том, что они получили информацию, которая была полезна для противника, и их могли начать использовать снова.

АНК не был у власти. У нас не хватало средств, людей и оборудования, чтобы должным образом проводить расследования в отношении тех, кто вызывал подозрения. Процесс работы с подозреваемыми представлял собой особенно сложную проблему ввиду большого расстояния от Южной Африки и отсутствия внутренних структур, которые могли бы проверять утверждения проверяемых. Департамент безопасности не справлялся с нагрузкой и, соответственно, число дел росло. В некоторых случаях подозреваемых держали в заключении по несколько лет. Для весьма серьёзных подозрений в отношении некоторых людей могли быть косвенные причины, но факты и доказательства часто отсутствовали. В этой ситуации наши лидеры несомненно, хотя и небезболезненно, выбирали наиболее надёжный подход. Я понимал дело так, что тяжёлая ответственность и опасные последствия возможной ошибки означали, что они не могли рисковать. Мы вели не избирательную кампанию в Гемпшире или Кенте, а сражались с беспощадным врагом, полным решимости стереть нас с лица земли.

Через несколько лет, когда все заключённые были освобождены и большинство вернулось в Южную Африку, многие утверждали, что с ними плохо обращались и их били. Хотя были и преувеличения, особенно со стороны тех, кто был тесно связан с органами государственной безопасности ЮАР, АНК признал, что злоупотребления действительно имели место. Однако в те времена никто и никогда не делал таких заявлений непосредственно руководству. Возможно, те из нас, кто находил время бывать в «Куатро», наивно верили, что все охранники и офицеры безопасности могли вести себя правильно, когда до них доходили известия о злодеяниях апартеида. Достойно сожаления, что бесчеловечное обращение прикрывалось именем АНК, хотя оно не шло ни в какое сравнение с преступлениями апартеида.