Но «Волга» для нашей страны тогда выглядела так же, как собственный реактивный самолет в Штатах. При этом многие мои сограждане искренне считали, что мы получаем слишком большие дары за «гоняние шайбы». Как сказал отец заместителя министра спорта Николая Ивановича Русака: «Какие же вы деньги этим дармоедам платите!»

А наш тренер Виктор Васильевич говорил: «Ты что — академик? Ты что — токарь высокого разряда? Ты хоккеист, тебе говорят: живи на сборах, значит, езжай и живи на сборах». Зарплату мы имели все одинаковую, около 250 рублей, плюс доплата за офицерское звание и 20 рублей за звание заслуженного мастера спорта. Еще полагалось получать за выслугу лет. Не знаю, какая средняя зарплата была в те годы в стране. Но официант, директор магазина или продавец-мясник в то время имели заработки, наверное, побольше, чем хоккеист сборной страны. Однако не с ними мне бы хотелось сравниваться.

Я всю жизнь преклонялся перед спортсменами в индивидуальных видах спорта. Он один, а соперников, чтобы попасть в сборную, — огромное количество, и у всех надо выиграть! Конечно, по сравнению с одиночками мы, командные игроки, жили прекрасно. У них выделялась только узкая прослойка людей, конечно, уникальных, но не надо забывать, что и нам и им платили премии только за победы. Валюта определяла в социалистическом государстве благосостояние спортсмена. Разница колоссальная, что ты получаешь: суточные или премиальные. Но если ты не выступаешь за сборную (даже те ребята, которые с нами играли в ЦСКА), ты имеешь свои 250–300 рублей в месяц.

Я не знаю, как с точки зрения сегодняшнего дня оценивать те наши премии, например в тысячу долларов, которые делали нас богачами? Конечно, с деньгами тех, кто пахали в поле или спускались за углем в шахты, наши заработки сравнивать нельзя, но тогда уже существовало достаточное число людей, которые жили так же, как мы, а порой гораздо лучше. Различными способами они прекрасно вписались в ту коммунистическую систему, которая сейчас многим старикам кажется справедливой, и откровенно смеялись над остальными. Когда я уезжал в отпуск отдыхать, мне денег хватало только заплатить за хороший номер и посидеть в ресторанах, а вокруг меня на дорогих курортах эти люди широко гуляли. У них денег хватало на все.

Я тринадцать лет играл за сборную страны, пятнадцать — за ЦСКА. В итоге: однокомнатная квартира недалеко от метро «Речной вокзал», старая машина «Мерседес» (я купил битый «Мерседес», потом его с огромным трудом восстанавливал, нажив себе головную боль). И все. Гаража не смог себе построить, дачу мне никто не выделил. Новую «Вольво-740» я купил уже на деньги, которые мне мой будущий менеджер Ламарелло выдал как аванс из контракта. Великий игрок Игорь Ларионов закончил в СССР карьеру, имея двухкомнатную квартиру, дачи у него тоже не было. Правда, Ларионов владел «Волгой» и находился в стадии пробивания гаража. Сергей Макаров с женой и сыном — двухкомнатная 30-метровая квартира, сам где-то участок раздобыл и с превеликим трудом строил на нем дачу. Вова Крутов — у него трехкомнатная квартира на «Речном»! Он тоже дачу строил: отец его жены получил на работе участок. Я говорю о людях, которые считались гордостью советского спорта. Я даже не хочу вспоминать, как жили лучшие спортсмены на Украине, в других союзных республиках. Как правильно говорит Гарик Каспаров: «Мы выросли в королевстве кривых зеркал».

Однажды нам объявили: спорткомитет Министерства обороны организовывает дачный кооператив и будет туда записывать известных хоккеистов. Записали, но в итоге, выбив земельный надел в приличном районе Подмосковья, ни одному хоккеисту участок не дали. Имена наши использовали, землю под нас получили и поделили ее между начальниками.

В конце концов любой игрок и тренер сборной, я говорю не только о хоккее, старался в зарубежных поездках сделать нехитрый бизнес. Сводился он к формуле 1:10 — то есть на один вложенный в покупку доллар полагалось продать привезенного барахла на десять рублей. Чистый маразм. Хоккеистам выдавали валюту только по окончании последней игры. Обычно нас увозили на следующий день вечером, если турнир проходил в Европе, или через день утром, если играли в Америке. Сколько же за день предстояло всего купить?! И подарки родным, и вещи на продажу. Дурдом, как вспомнишь: люди, отыграв суперсерию, неслись по заснеженному Монреалю с двумя хоккейными мешками за плечами. Бегали, распаренные, в родных ондатровых шапках-ушанках, в дубленках, с огромными красными баулами, чтобы успеть за несколько часов купить то, что здесь семья покупает в течение года. Нам не разрешалось даже ходить прицениваться во время турнира.

Допустим, за две недели мы должны сыграть пять игр и выпадало два-три дня свободных, когда можно спокойно походить по магазинам. Но если тебя тренеры заставали около витрины или видели, что ты идешь с покупкой, тебя ожидали неприятности, могли даже лишить и премиальных. А сами тренеры и руководство спортивной делегации все время ходили по магазинам. Советская система: я начальник, ты говно… Тренировка, за ней обед, и они все — дружно в торговые ряды. Но если тебя там увидят — ты враг народа. Но так хочется купить домой не сразу, выбирая, аппаратуру: усилитель, проигрыватель, кассетник, колонки.

Представьте себе центр, предположим, Гамбурга. У магазина аппаратуры остановился автобус, и в отведенное время вся сборная Советского Союза бежит от автобуса к прилавку и обратно. Это все выглядело как какое-то издевательство. Но жизнь была такая, что сделаешь? Мы ездили по миру, но ничего не видели, кроме стадиона и гостиницы. Запрещалось пойти погулять. Нарветесь на провокацию. Ходить по улице не меньше чем втроем, чтобы третий мог «стучать». Со стороны казалось, хоккеисты все время на Запад ездили, много денег получали, но сколько из них сейчас нуждаются! А если бы действительно хорошо зарабатывали, наверное, так не бедствовали бы.

Мне повезло; благодаря стечению обстоятельств, хотя я и сам себе помог, я сейчас зарабатываю деньги, позволяющие вести достойную жизнь. Я не зависим ни от кого, мне не надо, чтобы мне выдавали дачу или разрешали купить машину. Многие люди после десятилетий распределителя не умеют сами распоряжаться своей судьбой, наверное, поэтому они в мечтах возвращаются обратно, возвращаются к тем прежним временам. Сознательно в нас воспитали убогость. Но даже в те времена были настоящие люди, такие, как Константин Борисович Локтев. Один только раз Локтев сказал, что нигде не будет работать, кроме как в ЦСКА, и действительно нигде не работал.