– Надеюсь, ты понимаешь: если что....

– И что, если...?
– перебил тот.

– Не стоит, князь Да"Эйн, - предостерёг Сомбрэль.
– У феальдинов в Поиске смертельно заостряется чувство юмора.

– Ты отсюда не выйдешь, - спокойно закончил командир.

– Благодарю за предупреждение, Сомбрэль, - кивнул ему Да"Эйн.
– Прошу прощения, феальдины: шутка была неуместной. Однако я тоже должен вас предупредить.

Да"Эйн отвязал от пояса кожаный кошель и высыпал на ладонь резные желтоватые шарики. Ровно восемь. Амулеты Смерти!

– Назад!
– приказал ФиДель.

– Спокойно, князь, они чисты. Я сохранил их на всякий случай.

– Шутник, - процедил Гил.

Сомбрэль был белее мраморной стены. Наверное, мне никогда не забыть, как он избавился от своего амулета. Нетрудно догадаться, каким путём эти восемь попали к Да"Эйну.

– Убери, - попросила я.

Ду серке пожал плечами и ссыпал пустые амулеты обратно в кошель.

– Я просто хотел сказать, что без этих игрушек, частично заменяющих Благословение Элутара, делоты лишены возможности использовать магию, в том числе и магию Крови ду серке - левитацию и ускоренное восстановление. Теперь они не более чем долгоживущие остроухие атаны.

– То есть, ты мог бы их убить, не вставая с кресла?

– Вне зоны влияния тхашатхона - безусловно. Это я и собирался сделать. Как видите, я с вами честен. Но что значит убить, ТариАна?
– поднял бровь Да"Эйн.
– У делотов уже отняли жизнь, и это было сделано не мной. Я по-прежнему считаю, что они должны мне кровь, но приму любое законное решение силлемари.

Законное? Я снова заглянула в пустой двор узилища. Пока пустой. Как там сказал князь: наилучшее время для появления? Я достала из внутреннего кармана куртки даршиз - драккский головной шарф, подарок названых братьев. В памяти мелькнули золотистые глаза с вертикальным зрачком и зазвучал голос торговца: "Даршиз-с сащитит от фетра и пыли и укроет от пос-сторонних глаз-с". А ещё мне обещали, что шарф будет всегда послушен хозяйке. Проигнорировав изумление эльфов, я решительно повязала полоску дымчатой ткани вокруг головы, оставив одни глаза.

– Поднимай решётку, князь Да"Эйн.

Раздался стук работающего механизма, и дверная решётка поползла вверх.

Войдя во внутренний двор, Гил и ФиДель остались у двери, а мы с Сомбрэлем прошли вперёд. Камеры делотов находились прямо перед нами.

– Ты как, Тёмный?
– спросила я.

– В порядке, силлемари, - чуть улыбнулся он.

– Тогда поехали.

Охотник подал знак Да"Эйну, и подъёмный механизм вновь заработал, открывая внутренние двери камер. Делотов всегда выпускали на прогулку по одному, каждого в своё время, на которое уже триста лэдов были настроены их внутренние часы. Пленники осторожничали: не в срок открывшаяся дверь могла означать всё, что угодно - от нежданного освобождения до мгновенной смерти. И всё же любой исход был лучше, чем каменный мешок. Делоты медленно выходили во двор и, равнодушно скользнув друг по другу взглядами, застывали, глядя на нас. В рубиновых глазах мрачная обречённость постепенно сменялась изумлением и надеждой - не на свободу, конечно, хотя бы на перемену участи.

Узники цитадели, заложники выбранного за них пути. Разумеется, никакого пятнистого эласа: какая форма в плену? Полотняные штаны и рубахи, на ногах - короткие валяные сапоги. Одежда, хоть и сшитая по размеру, сидела мешковато. Гномы, конечно, старались, но эльфийские стандарты слишком уж отличались от их собственных. Словом, Сомбрэль с рисморами за спиной, затянутый в чёрный феальдинский элас, смотрелся Тёмным князем, никак не меньше. Не мудрено, что взгляды делотов, изучив Светлых и недоумённо скользнув по мне, останавливались на нём. А потом случилось то, чего никто не ожидал: один за другим узники с видимым усилием опускались на колено и склоняли перед Сомбрэлем головы. Низкий поклон простого бойца воину Древней крови!

/Однако они странно двигаются, не находишь?/ - передал ФиДель по Связи.

Нахожу, командир. Я взглянула на Сомбрэля. Он был бледен, но спокоен.

– Встаньте, - сказал он.
– Много чести для бывшего делота.

Узники тяжело поднялись, причём некоторые при этом опирались о стену. На их лицах было написано страдание. Возможно, потому они и упустили смысл сказанных Сомбрэлем слов. Но делоты совсем не выглядели больными!

– Правое бедро, силлемари.

Я присмотрелась: на правой ноге делотов под штанами, там, где должен быть амулет Смерти, угадывалось что-то вроде перевязки. Допустим, Отверженные потеряли способность к самоисцелению, но чтобы рана не заживала столько лет?! Разве что....

/Разве что в ране находится что-то, что не даёт ей затянуться/, - сказал ФиДель.

Элута-ар! Ну, Да"Эйн! Плетью тут точно не обойтись, нужен осиновый кол! Похоже, князь настолько свыкся с собственной болью, что перестал чувствовать чужую.

/Да он же Тёмный, Тари/, - напомнил Гил.
– /Для них боль - неотъемлемая часть жизни, почти потребность./

Ну знаете, тут никаких слов не хватит!

– Пусть кто-нибудь из них подойдёт, Сомбрэль. Я хочу посмотреть, в чём дело.

/Тара, что ты делаешь?/

/Лучше прикрой, командир./

Феальдины подошли и встали с двух сторон в шаге от нас. Взгляд Сомбрэля остановился на одном из пленников.

– Подойди.