Белокаменная тюрьма была ярко освещена: огонь полыхал на карнизе под потолком, горел в круглых чашах-треножниках. Цитадельное кольцо было поделено на небольшие камеры, каждая из которых имела две двери: внутреннюю и внешнюю. Внутренняя вела в прогулочный двор узилища, а внешняя выходила на сторожевую галерею и представляла собой подъёмную решётку. Впрочем, гномья простота всегда имела двойное дно. Камеры, обращённые к арке коридора, были пусты и темны: в цитадели осталось всего девять узников.

– ТариАна, как ты предпочитаешь говорить с убийцами: со всеми одновременно или с каждым в отдельности?
– спросил Да"Эйн.

– Со всеми сразу.

– Тогда это лучше сделать во внутреннем дворе цитадели.

Идя вслед за Да"Эйном, я невольно прислушивалась, не раздадутся ли за нами тяжёлые мерные шаги охраны, но на галерее царила тишина. Увидев за решёткой первого узника, я, сколь ни была к этому готова, остановилась от неожиданности. Делот лежал на кровати, уставившись в пустоту неподвижным взглядом. Между стенами и потолком камеры светилась узкая полоска, освещая её тусклым синеватым светом. Кровать, стол, два стула, стенные ниши с полками - всё это было вырублено в камне и составляло с полом и стенами единое целое. Слева на задней стене виднелась арка внутренней двери, правый угол был отделён невысокой - чуть выше пояса - перегородкой. Камера просматривалась насквозь, и совестливые гномы оставили узникам хоть какое-то подобие личного пространства.

– Он не видит и не слышит нас, ТариАна, - сказал Да"Эйн.
– Решётка только для тех, кто снаружи, изнутри там глухая стена.

Вот оно, то самое двойное дно - стена-решётка. А выглядит так просто! Мы проходили мимо камер, и везде пленники были странно неподвижны: лежали, глядя в потолок, сидели за столом, уронив голову на руки, стояли, уперевшись лбом в стену.

– Сколько они уже здесь?

– Почти триста лэдов, ТариАна. По нашему внутреннему времени совсем немного.

– Ну, в способностях Перворождённых я не сомневаюсь. А как насчёт делотов?

Князь равнодушно пожал плечами.

– Для них время течёт, как обычно, силлемари, - мрачно сказал Сомбрэль.
– Они ощущают каждый прожитый день.

Значит, пожизненное заключение для бесконечно долго живущих. Да, при таком раскладе мудрено сохранить рассудок! Чем больше я думала о мятеже, тем менее понятной становилась его цель. Делотам неплохо жилось у гномов: по словам Да"Эйна, подгорный народ не делал различий между ними и эльфами. Да, они не покидали Гостевых Палат, но были свободны в передвижениях и имели всё, что имели ду серке, включая доступ в библиотеку. Тогда зачем делотам понадобился анклав Тёмных? Чтобы эльфы снова использовали их в своих целях? Нет, не сходится. Да и не стали бы делоты работать за идею. Впрочем, всё дело в цене вопроса, а легенда о возвращении Первородства по-прежнему живёт и побеждает. Взять хотя бы того же Сомбрэля, вернее, Гилтара. Вот и получается, что нарушили Слово и подняли мятеж всё-таки Перворождённые, а делоты были орудием, разменной монетой в игре Тёмных. Не эта ли догадка мешала князю Хэлеворну поговорить с последним из ду серке? Ведь винить во всём уже признанных убийц куда проще, чем смириться с предательством соплеменников.

Неожиданно на месте подъёмной решетки очередной камеры мы увидели глухую стену с массивной дверью.

– Караулка цитадельного двора, - пояснил Да"Эйн.
– Отсюда охрана управляла механикой внутренних дверей.

Я начертала нужную руну на замковой печати, и дверь ушла вверх. Поначалу караулка показалась мне самой обычной: стол, каменные скамьи, стойка для оружия. Но взгляд тут же натолкнулся на пульт управления - утопленную в камень вертикальную плиту с массивной консолью. На плите были вырезаны ряды числовых символов кхазда, обозначавшие номера камер, восемь из них были подсвечены синим. На консоли располагались квадратные кнопки, рычаги и ручки переключателей. Интересно! Я подошла к внутренней подъёмной решётке заглянула во двор. Похоже, здесь хитрая гномья дверь была установлена наоборот: глухой стеной наружу, а прозрачной - внутрь.

Да"Эйн, опираясь на консоль, осторожно поднялся с кресла.

– Пленников выпускали на прогулку поодиночке, поэтому механика настроена на одиночный режим, - пояснил он.
– Прошу, князь Л"лиоренталь, опусти крайний рычаг с твоей стороны.

Гил выполнил просьбу. Символы на панели мигнули и снова загорелись ровным светом.

– Благодарю. Ты позволишь, ТариАна?

Я пожала плечами.

– Давай, если есть Ключ.

– Скорее, отмычка, - улыбнулся Тёмный маг.
– Одно время мне приходилось часто здесь бывать.

– Я же говорил - темнишь, князь, - сказал Гил.

– Ты про отсутствие интереса к соплеменникам? Делоты к ним не относятся.

Да"Эйн коснулся каждого из восьми подсвеченных символов и нажал несколько кнопок на консоли, использовав для этого ладонь: размеры элементов управления были рассчитаны на гномов. Я следила за ним, машинально сверяясь с оставленным мне Знанием. Пока эльф всё делал правильно. Установив рычаги в нужное положение, он посмотрел на меня.

– Готово. Поворот этой ручки откроет дверь в прогулочный двор, этой - поднимет внутренние двери камер. Могу я просить тебя, ТариАна?

Я кивнула.

– Мне не стоит идти с вами.

– Почему?

– Наблюдая за разговором отсюда, я смогу выбрать наилучший момент для появления.

– Князь прав, Тара, - сказал ФиДель, - не стоит предъявлять противнику все аргументы сразу.

Он перевёл взгляд на Тёмного мага.