Шрифт:
Не будем спорить. Не ровен час, Туга умрет, не указав, кому великий юмо повелевает передать тамгу и быть главою обоих лужеи. Гневить бога не надо.
— Карт хитрит,— упорствует Мырзанай.— Он знает, что человек правой рукой за все хватается... Он Аказа в лужавуи прочит. А народ Аказа не хочет. Народ сам скажет, кого над собой поставить. Я думаю...
Распахнулась дверь, и в кудо вбежал Аказ. Он склонился над отцом, увидел саблю, сбросил ее на пол. Медленно опустился на колени, уткнул лицо в сложенные ладони Туги. Женщины в углу кудо, молчавшие во время спора старейшин, заголосили. Может быть, слезы сына, упавшие ему на руки, может, крики женщин заставили Тугу очнуться. Он открыл глаза, сказал тихо:
— Думал, не дождусь... А где Ковяж... Янгин?
— Мы здесь, отец,— Ковяж и Янгин склонились к отцу по другую сторону скамьи.
— Не вижу вас... Подойдите поближе... Дайте руки. В глазах туман...
Ковяж и Янгин поочередно пожали Туге руку.
— Пришел конец...
Эти слова будто подхлестнули Аказа. Он вскочил, крикнул:
— Топейка! Скачи в Чалым. Лекаря вези,— и, обратившись к карту, с упреком добавил:—Эх вы! Всю ночь и день делили власть, деньги, а за лекарем не послали... Ты что стоишь, Топейка? Скачи!
— Мне знахарь не поможет,— голос Туги немного окреп, ему вроде бы полегчало.— Аказ, подними меня.
Аказ приподнял голову отца, подложил подушку.
— Вот так. Старейшины, поближе подойдите... Пора прощаться... Жизнь во мне гаснет... Опять кровавый полог застлал глаза...
— Сознанье потерял,— шепнул Атлаш Мырзанаю.
— Где я?—Туга снова очнулся.— Где сыновья мои?
— Мы около тебя, отец.
— Что я хотел сказать?..
— Кому оставить свою тамгу,— напомнил Аптулат.
— Не это... главное. Решайте без меня... а то я не успею. О чем же я? Да... да... Вся наша жизнь идет не так, как надо. Земля в огне... повсюду льется кровь. Люди исстрадались... Так дальше нельзя... Другой ищите путь... Аказ, подойди...
— Слушаю тебя, отец.
— Хочу сказать... Я всю жизнь был с народом... делил тревоги, горести и радости... Клянись и ты.
— Клянусь, отец...
— Идти плечом к плечу... вместе с людьми... всеми... всеми...
Туга напряг последние силы, приподнялся, оглядел окружавших его людей, проговорил тихо, почти шепотом:
— Прощайте все... дети... Умираю... Благословляю вас. — И откинулся на подушку, выпрямился, затих.
...Мертвого Тугу снова вынесли во двор и начали готовить к похоронному обряду. Мырзанай и Атлаш вышли за ворота, спустились к реке.
— Подох, старый смутьян,— выругался Атлаш, присаживаясь на камень у родника.— Теперь сзывай народ, бери все в свои руки. Алим ведь сказал, чтобы ты вставал на место Туги. Вот и Пакман идет.
— Ну что там?—спросил Мырзанай, когда Пакман подошел.
— Я обошел илем. Людей спрашивал. По-разному говорят: кто виновным Тугу считает, кто Аказа, а есть такие, которые нас винят.
— Боранчея нашел?
— Видел.
— Почему не привел?
— Бедняга стал совсем седым. Боюсь, что рехнулся. То вдруг запоет, то заплачет, а то пустится в пляс. Меня не узнал...
Все знали, что Эрви увезли в Казань. Все, кроме Аказа. Никто не смел сказать ему об этом. Каждый думал: два тяжелых горя не вынести человеку. Даже Янгин избегал встречи с братом, ушел рыть могилу. И только Мамлей решил сказать всю правду:
— Я узнал — Эрви в илеме нет.
— Наверно, в лесу,— спокойно заметил Аказ. С того момента, когда он узнал о несчастье с отцом, тревога за Эрви как-то притупилась в нем.
Ее увез мурза Кучак.
Быть не может! Пойдем, узнаем у Янгина.
Ягин не знает. Ягин ее оставил в лесу.
Ягин оставил?
Ягин с Ковежем пошли искать тебя, когда узнали, что старики оставлены заложниками. Я думаю...
Не говори мне ничего. Это она спасла стариков. Давно уехал мурза?
На рассвете...
Полагаю, Мамлей, не ради нашей свадьбы выехал мурза из I' и мин?
Он ездил по бейлику, ясак собирал, долги. А о твоей женитьбе узнал от Мырзаиая. Все об этом говорят.
Стало быть, и обратно он поедет не спеша?
Думаешь, ДОГОНИМ?
II. иремн зли погони, Мамлей. Ты мне поможешь. Садись
Спешно бери в помощь трех парней, скачи вслед мурзе. Узнай, по какой
едет дороге, где привалы делает, где ночует. И мне об этом шли
вести.