Обведя все это взглядом, я слегка успокоилась, вот только сердце все неслось галопом, от чего его бой, казалось, отдавал в пятках.

– Хейса, все нормально? Ты во сне дергалась.

Я повернулась на голос и увидела Эйроса, который сидел возле костра и что-то пил.

– Сон дурной приснился, - сказала я, вставая.

Сколько себя помню мне постоянно сниться этот сон. Город душ, длинные коридоры, тени, я и напротив зеркала. Как именно выглядит город душ, я не знала, но что-то внутри подсказывало, что это был именно он. И снился этот сон всегда к беде!

Город душ - это всегда было плохой знак, потому что это место потерявшихся. Место тех, перед кем ворота Арна не открываются, и кому навечно приходиться быть заключенным в городе между здесь и там.

Ополоснув лицо в речке, я подошла к принцу и мне тут же протянули кружку с клубящимися от горячей воды облачками пара. Во рту был приторный вкус вчерашнего колоска, от чего предложенный напиток я тотчас отхлебнула, и тут же пожалела об этом. Мало того что язык и неб обожгла, так еще и вкус у чая оказался на столько сладким, словно из него пытались сварить сироп.

– Почему так сладко?
– возмущенно спросила я, после того как осушила флягу с холодной водой, которую набрала еще в замке.

Язык и немного пекло, поэтому говорила я, слегка морщась от боли.

– Просто я такой люблю, - невозмутимо ответил Эйрос, пожимая плечами.

Я, конечно, тоже не могла пить чай без сахара, но по мне это было уже слишком.

– А не боишься, что у тебя попа слипнуться?
– со смешком спросила я, закрепляя другой котелок побольше с водой над огнем.

– Не боюсь, - хмуро буркнул принц, отворачиваясь от меня и устремляя свой взгляд на горизонт.

Красное, словно румянец на щеках солнце, смущенно выглянуло из-под одеяла ночи, а окружающие его розово-голубые разводы на небе, казались призрачными дымками сна, которые все никак не хотели исчезать. Звезды уже полностью исчезли, но их заменили белые стада облаком, пригнанные пастухом-ветром на прогулку.

Пока вода грелась, я успела сложить свои вещи, набрать в речке опустевшие фляги и нарезать сыр с вяленым мясом. При этом я все подбегала к котелку, чтоб подкинуть в него сухие листья мелисы, пару бубочек пухлого, поспевшего шиповника и несколько гроздей созревшей калины, которая лопалась в пальцах красным соком, стоило только ее немного придавить.

– Извини, - услышала я тихий голос Эйроса.

Я бы могла заставить его повторит погромче, или вообще проигнорировать, строя из себя обиженную девицу. Вот только я понимала, как ему трудно было переступить через себя и сказать всего лишь одно слово.

– Это я должна просить у тебя прощение, - ответила я, дружелюбно уму улыбнувшись.
– Я не хотела над тобой подшучивать и уж тем более навязывать свою точку зрения.

– Нет, - решительно сказал Эйрос, смущенно опустив взгляд на огонь.
– Я вспылил и повел себя не лучшим образом, а ведь ты была права.

– В общем, мы оба виноваты!
– отрезала я, не желая больше возвращаться к этой тебе.
– Так что предлагаю выпить за примирение и понимание!

Улыбнувшись, я разлила по кружкам варево из котелка. Мы, шутя, чокнулись и, подув на горячее варево, сделали по глотку. Принц тут же поморщился, высуну язык изо рта и жалостливо спросил:

– И как ты такую кислятину пить только можешь?

Я, сделав еще один глоток, пожала плечами.

– Обычно. Но если тебе слишком кисло подсласти.

Принц так и сделал. И в молчании мы любовались красно-оранжевым рассветом, отхлебывая горячий напиток и весело переглядываясь.

***

Принц оказывается ни разу не бывал в Темных землях, и о своих соседях почти ничего не знал, поэтому я решила просветить ум парня и следующие четыре дня мы провели за приятной болтовней, без глупых спор и разногласий. Эйрос нормально начал относился к моим подколкам, то есть, конечно, порой и обижала, и злился, и зло бурчал себе что-то под нос, но мы оба понимали, настоящей обиды он не чувствовал. Котена же просто на меня раздраженно зыркал, но отдергивать и грозить мне пальцем не пробовал.

Сегодняшнее утро выдалось пасмурным, а к полудню серые тучи извергли на землю дождь, которому радовалась трава, но не как не три путника, медленно бредущие по трапу среди длинного поля. От леса мы отъехали уже на несколько верст, поэтому возвращаться назад, было бы лишь пустой тратой времени.

– Ненавижу путешествовать!
– пожаловалась я, ощущая себя в трясущемся седле, словно мокрый мешков с картошкой.

Плащ намок, тяжелой тряпкой вися на плечах, а холодный порыв ветра все норовил сорвать с головы капюшон, чтоб холодные капли смогли попасть за шиворот.