Шрифт:
Навеки растерзанные душевно, полные возмущения против немилосердного неба, Стэникэ и Олимпия Рациу, родители; Симион и Аглае Туля, дед и бабушка; Аурика Туля, тетка, а также семьи родственников: Джурджувяну, Мэркулеску, Сима — с безграничным прискорбием сообщают о вознесении на небо их
единственного сына
Аурела Рациу
(Релишора),
в возрасте двух месяцев
похищенного тяжелой болезнью, которая изнурила его маленькое тельце и лишила папочку и мамочку всякого смысла жизни. Скоро и они придут к тебе, дорогой ангелочек!
Печальное торжество погребения будет иметь место и т. д., и т. п. Всех, кто его знал и ценил, умоляют присутствовать.
Отилия чуть улыбнулась, потом серьезно сказала:
— Этот Стэникэ всегда внушал мне отвращение. Я считаю, что он способен на все, и боюсь его. Не следовало бы принимать его слишком часто, вы ведь знаете, как слабохарактерен папа.
— Я совершенно согласен с вами, домнишоара Отилия, и сделал все возможное, чтобы хоть немного открыть Костаке глаза. Кукоана Аглае и Стэникэ — это опасная компания, — говорил Паскалопол, окутывая себя клубами табачного дыма. Феликсу было не совсем ясно, какую опасность представляет собой Стэникэ для Отилии. Однако последующие события подтвердили справедливость подозрений Отилии и Паскалопола.
Шли дни, помещик временами подолгу отсутствовал, а возвращаясь, старался доказать Отилии, что он способен на любое озорство. Отилия относилась к нему с нежным вниманием, от которого сжималось сердце Феликса, а сам Паскалопол, словно легкомысленный юноша, во всем угождал девушке. Феликс оценил мягкость характера помещика, которым попеременно овладевали то любовь, то отцовское чувство; иногда Паскалопол от всей души ненавидел Феликса за то, что он тоже здесь, иногда с нежностью, точно взрослого сына, брал его под руку. Покоренный этим благородством и скромностью, юноша часто притворялся, что ему хочется побродить по полям, и исчезал, предоставляя Паскалополу на свободе радоваться дружбе с Отилией, которая, как с каждым днем все больше убеждался Феликс, не перейдет границы невинной салонной игры. Несмотря на это, в один прекрасный день Феликс невольно стал причиной весьма неприятной сцены. Отилия снова захотела покататься верхом и упросила Феликса посадить ее перед собой на лошадь. Девушка гордо и весело восседала на лошади, но когда они ехали мимо усадьбы, им повстречался Паскалопол, еще не видевший этого новоявленного способа верховой езды.
— А, вы совершаете утреннюю прогулку верхом,— сказал он, немного побледнев.
Феликс хотел было поздороваться, но удержался, вовремя сообразив, что вся эта сцена довольно нелепа. Паскалопол с необычайно занятым видом пошел к конюшням.
— Мне кажется, Паскалопол недоволен, — заметил Феликс.
— Мне тоже, — должна была признать Отилия и, тотчас же спрыгнув на землю, бросилась за помещиком, а Феликс поехал к конюшне. Вскоре он увидел, как Отилия и Паскалопол направляются под руку к дому. Помещика как будто обезоружила ласковость Отилии, и было смешно смотреть на его слегка огорченное лицо.
— Мне хотелось бы уехать отсюда, — сказал в тот же день девушке Феликс.
— Я тоже думаю, что пора уезжать, — согласилась Отилия.
На другой день они вернулись в Бухарест.
VII
Когда поздней осенью Феликс, теперь уже студент медицинского факультета, случайно зашел к Аглае, Аурика попыталась оказать на него влияние.
— Я не в силах понять, — вкрадчиво сказала она,— как вы, приличный юноша из хорошей семьи, можете показываться на улице с такой распущенной особой, как Оти-лия.
— Отилия — очень скромная девушка, — запротестовал Феликс.
— Вам далеко не все известно, — не уступала Аурика. — Она на глазах у всех неприлично себя ведет с молодыми людьми. Если бы об этом знал Паскалопол, который так влюблен в нее!
— Отилия учится в консерватории, и, конечно, у нее там есть друзья, с которыми она болтает. Что тут такого?
На лице Аурики выразилось сочувствие:
— Как околдовывают вас, мужчин, некоторые сумасбродки! — И она вздохнула. — Я никогда не обладала этим даром! Возможно, моя жизнь сложилась бы по-другому!
В эту минуту неожиданно явился Стэникэ, усердно посещавший Аглае, с которой у него, очевидно, установилось полное взаимопонимание. Он стал еще румянее и позабыл о всяких болезнях.
— Знаете, какую новость я сейчас услышал от конторщика Паскалопола? — громко возвестил он. — Паскалопол обручается с Отилией!
Это произвело самый неожиданный эффект. Аурика побледнела, губы ее задрожали, и она, смешно взвизгивая, разразилась слезами. Бросившись на диван, она хныкала, прижав к глазам носовой платок, а потом с перекошенным лицом выбежала вон, как безумная, и из ее комнаты, находившейся рядом, донесся громкий плач.
— Что случилось? — спросила пришедшая на шум Аглае.
Стэникэ повторил свое сообщение.
— Дура ты, Аурика, — через открытую дверь сказала страдалице Аглае, — портишь себе кровь из-за какой-то распутницы.
— Нет мне счастья, — рыдая, причитала Аурика.
— Нет у тебя нахальства, потому что ты получила хорошее воспитание. Но и у нее тоже ничего не выйдет. Найдется человек, который откроет глаза Паскалополу.
— Информировать Паскалопола о возможных последствиях этого шага — долг людей чести. Надо также помешать дяде Костаке дать свое согласие, — заметил Стэникэ.