Шрифт:
(На телефонное предложение одного навязчивого виршеблуда познакомиться): «Человек я немолодой, и знакомств у меня так уже много, что любое следующее может оказаться губительным». – «Понял», – ответил этот доставала и канул в эфирную прорву.
Эрот – Афродитя.
Катя Иванова, десяти лет: «Дедушка, улыбнись! Ну улыбнись! Ну я прошу тебя!» Дедушка улыбнулся. Катя: «О, с такой улыбкой не стыдно и на Хэллоуине показаться!»
В Бога вроде бы верил, но как-то не очень ему доверял.
Стихи так называемых «традиционалистов» весьма отличаются между собой манерой, предметом, авторской повадкой, тогда как господа авангардисты, публично насилующие свободную мысль и живое слово, похожи друг на друга, как надгробья.
«Исключительно между нами, – сказал он себе. – Между мной и мной».
Она притворялась влюбленной в него,
А он притворялся, что верит. (Из ненаписанного)
Кате Ивановой десяти лет сказали:
– Если человек в детстве не прочел «Трех мушкетеров», то у него, считай, и детства не было.
– С грустью и даже болью, – отвечала Катя, – думаю обо всех, родившихся до Дюма. Ну не было у несчастных детства.
Читал стихи пятиклассникам. Потом спрашиваю: «Может, у вас ко мне вопросы есть?» Некоторое время вопросов не было. Затем встает один мальчик, продолговатый такой, подходит ко мне и как-то так интимно спрашивает: «А сколько вам заплатили за ваше выступление?» Я и потерялся.
А то еще перед второклассниками выступал. Прочел стишок: «Ах, если бы к зубам молочным / Глаза молочные иметь». Тут же мальчик с первой парты: «А как вам нравится глаз мудрости?»
Честного, вполне даже порядочного милиционера по имени Рудольф так все и звали Руди-мент.
– Ты чего такая грустная? – спросил я внучку Катю, когда мы с ней гуляли в парке.
– Красиво очень, – отвечала она.
Прочел у Ларисы Володимеровой: «Один слепой к сорока годам прозрел, посмотрел вокруг и повесился».
Право же, из какой ничтожной ерунды мы устраиваем порой состояние души.
С телеэкрана человек в белом халате сообщил доверительно: «Геморрой – это не повод молча страдать».
В «Царскосельском альманахе» за 2010 год есть стихи некой Оксаны Алексеевой. И отчество у этой самой Оксаны – Соловьевна. Альтернатива тут простенькая: либо ее сначала снесли, а потом высидели, либо девичья ее фамилия – Разбойник.
Персонажи некой бурлескной буколики:
Подбедерок – молодой свинопас.
Мостолыжка – шустрая такая девица на выданье.
Говяжье копыто – папаша Мостолыжки, хамоватый резонер.
Название для молодежного компьютерного клуба: «А нам по сайту».
Романсная строка от Н. С.: «Голубые кальсоны с начесом».
Из интервью с композитором Максимом Дунаевским: «Почему так много ремейков?» – «Потому что не хватает брендов».
Про капли в нос, в глаза, в уши: если уж закапывать, то целиком. Полное исцеление ото всего гарантировано.
Постоянно идут на ум слабые рифмы, типа:
Съем тарелку путассу,Выпью пива и посплю.Ф. Петрарка (из «Письма к потомкам»): «Юность обманула меня, молодость увлекла, но старость меня исправила и опытом убедила, что молодость и похоть – суета».
И дальше: «Приближаясь к сороковому году жизни, когда было еще во мне и жара, и сил довольно, я совершенно отрешился не только от мерзкого этого дела, но и от всякого воспоминания о нем».
Соврамши, следует заметить, беспардонно, чему, как сказано в комментариях, свидетельств всяческих немеряно.
Спрашиваю внучку Соню: «А правда, что у меня с твоим папой голоса похожи?» – «У тебя похож, а у папы – нет» – был ответ.
Что пожелать тому, у кого все есть? Единственное: чтобы ничего не отняли.
Я – внучке Кате одиннадцати лет: «Какая ты красивая!» – «А толку!» – ответила она.