Удить продолжили в молчании. Но Игорек снова стал задремывать, и Роман, подсунув под голову малыша свою ветровку, уложил его на теплый песок. В то же мгновение темный берег как будто накренился и поплыл перед его глазами. Роман взмахнул руками, цепляясь за какую-то прибрежную лозину, и медленно опустился на землю. Последним его впечатлением была огромная луна, рассыпающаяся в небе на тысячи мелких брызг-осколков.

«Конец, — пронеслось в затуманенном сознании Романа, — я умираю». Действительно, сон так внезапно свалил с ног, что напоминал скорее смерть… Но он был жив и даже умудрился увидеть сон, в котором кто-то большой и сильный столкнул его с лодки прямо в воду. Ледяной холод пронзил все тело Романа, он замахал руками, закричал и… проснулся. Но пробуждение его было поистине ужасно. Совершенно голый он лежал на холодном песке, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Не понимая, что происходит, Роман повернул голову и замер от ужаса: его запястья и лодыжки были спутаны кусками толстой веревки, концы которой крепились соответственно к стволу дерева и толстенному бревну.

Первой мыслью, которая пришла в голову Роману, было ограбление. Какие-то хулиганы, спрятавшись в кустах, вырубили его сзади и… Но ведь он был не один на острове! Где Игорек, где, наконец, Ариадна? Что сделали с его спутниками грабители? Застонав, Роман напряг мышцы рук, пытаясь освободиться от стягивающих запястья пут. Напрасно! Жесткая веревка только еще крепче впилась в кожу…

— Не надо, Роман. Поверь мне, это бесполезно…

Голос принадлежал женщине, и ей же, как видно, принадлежала пара рыбацких сапог, остановившихся прямо возле его носа. Роман с трудом оторвал голову от песка… Ариадна! Она стояла перед ним, держа в одной руке зажженную свечку, а другой прикрывала ее от ветра.

— Ариадна? Что ты делаешь?

Девушка не ответила, вглядываясь в искаженное страхом лицо мужчины. Роману даже показалось, что легкая улыбка пробежала по ее полуоткрытым губам.

— Это ты меня привязала? Но зачем? Немедленно развяжи. Мне холодно.

Все так же молча она отрицательно покачала головой. Это медленное, непреклонное покачивание заставило его содрогнуться.

— Ты сошла с ума, — хрипло, все так же ничего не понимая, выкрикнул Роман. И вдруг его осенило. — Ты, наверно, сектантка, да? Опомнись, Ариадна. — И совсем уже другим, каким-то жалким голосом спросил: — А свечку зачем зажгла?

Широкая и зловещая улыбка появилась на пухлых губах Ариадны.

— Ты спрашиваешь, зачем свечка? Затем, дорогой мой, что сейчас ты умрешь. Понятно?

В тот же миг в руке у Ариадны блеснуло длинное лезвие. Рыбацкий нож для потрошения крупной рыбы! Убийца, маньячка! Собрав все силы, он забился в своем капкане, извивался, как червяк:

— А ребенок? Что ты сделала с Игорем, сука?

— С мальчиком все в порядке, не волнуйся, — все с тем же леденящим душу спокойствием ответила Ариадна. — Детей я не трогаю.

— Но он проснется, он увидит…

— Конечно, проснется, — грустно, как бы даже сочувствуя, сказала Ариадна. — Но будет уже поздно.

Она несколько раз провела острием ножа по его телу, начиная с груди и заканчивая животом. Это было щекотно и почему-то ужасно приятно. Роман вдруг почувствовал, что голова его закружилась, а кровь быстрее побежала по жилам. Краснея, он поднял голову и… не поверил своим глазам. Его заледеневший, весь в песчинках член вдруг зашевелился и стал подниматься вверх! Обезумевший Роман издал какой-то нечленораздельный звук — нечто между рыком и мычанием.

— Тише, миленький. — Теперь в руках Ариадны появился моток изоляционной ленты. — А то ребенка разбудишь.

Она отрезала пару кусков, сложила их вместе и ловко и быстро наложила пластырь на его рот.

Странное безразличие постепенно овладело Романом. Нет, не может быть, что все это происходит наяву. Наверно, он спит или грезит. Или сидит в удобном кресле перед телевизором и смотрит фильм ужасов…

Да, если бы не эта жуткая, все еще не ослабевающая эрекция…

Каким же наркотиком опоила его Ариадна? Роман не чувствовал ни головокружения, ни тошноты. Наоборот, испытывал необычный прилив сил. Недостаточный, впрочем, чтобы разорвать веревку. А впрочем, зачем ее разрывать? Пусть случится то, что должно случиться. Мысли стали мешаться в одурманенной голове, и Роман даже не заметил, как Ариадна исчезла из поля его зрения.

Вернулась она буквально через минуту, по-прежнему держа в руке горящую свечку. Ошеломленный Роман затаил дыхание — девушка стояла перед ним совершенно голая, и колеблющееся от ветра пламя позволяло разглядеть каждую ложбинку, каждый выступ на ее теле. Роман невольно залюбовался совершенными линиями этого тела, которое на глазах у него вылепливал скульптор-огонь.

Приглядевшись, он увидел в другой ее руке что-то длинное, свернутое в кольцо. Веревка, шнурок? «Задушит», — решил Роман, и страх снова заставил всколыхнуться его тело. Но тут она поднесла шнурок поближе к его лицу, и он увидел хлыст, похожий на те, какими наездники пользуются на скачках.

— Ты был невежлив, даже груб со мной, — Ариадна говорила внушительно, с расстановкой. — Все время старался показать, что ставишь себя, мужчину, выше меня, женщины. Вот за это ты и будешь наказан. — Она резко взмахнула рукой, и хлыст обвил его бедра, причиняя острую боль и не менее острое наслаждение.

Второй удар оказался сильнее первого, и Роман вскрикнул, радуясь и негодуя одновременно. Ариадна снова занесла руку, и он повернул голову, чтобы увидеть ее… Глаза ее вспыхивали, волосы сияли… Это был какой-то каскад пламени. Наслаждение его между тем нарастало, становясь уже невыносимым. Роман стонал, не имея сил сдерживаться, но, конечно же, не от боли…