– А дальше про Лоренцу, Лору, – напомнил старик.

– Дальше? Она прожила долго, слава богу, ровно сто лет, и умерла в 1980 году, до последних дней оставаясь в ясном уме. Во сне умерла, тихо, перед тем ничем не болела. Я ее хорошо помню, мне было двенадцать лет, и тогда я говорил по-итальянски уже не хуже, чем по-русски. Благодаря ее усердию, конечно. В семье мы с ней общались только так, на языке Данте и Петрарки, как она шутила. Теперь я понимаю, что, когда живешь в другой стране, но до глубокой старости можешь говорить на своем языке, то это особенно приятно. Получалось как-то так, будто я исполнял роль ее соотечественника, связывал ее с родиной. Да, так получалось. И это прекрасно.

– Вы молодец, – с чувством произнес синьор Антонио.

– Да при чем здесь я? Она, Лора!

– Нет, вы. Потому что понимаете и помните. А она? Вы стали как бы ее молодым двойником, с кем можно общаться на языке родины. Неважно, что вы намного моложе и даже другого пола, неважно! Вы – как бы ее двойник… И потом, когда она ушла в мир иной, вы ее помните. Это тоже богатство – память и благодарность. Так что вы богатый человек, и что тут действительно ни при чем, так это деньги. Кофе еще желаете? Или бренди?

– Да нет, спасибо, мне достаточно. Я вас не утомил, не задерживаю?

Старик даже удивился:

– Что вы, сударь! К тому же у меня сегодня, как вы назвали, санитарный день. Я рад вам и нашему разговору. Вот ведь что мы вспомнили, что открыли!

– Да уж! – вздохнул Петр. – Открыли!.. Значит, моя прабабка была по рождению не то графиней, не то маркизой, а другой мой родственник – тоже маркизом, но фашистом и другом Муссолини. Ничего себе! Как вы говорите, трижды ха-ха! Фашист и друг Муссолини! Преинтересная у меня генеалогия.

– Согласен, преинтересная. У нас есть поговорка: «Нет леса без кривого дерева».

– А у нас: «В семье не без урода».

– Верно. Но это не повод грустить. Это повод сказать: wow, incredibile!

– Э… простите, не понял? Как это попроще?

– Ну, если проще, то… нереально, но с оттенком восхищения: «восхитительно нереально!», как-то так.

– Значит, мой итальянский еще не столь совершенен, – сделал вывод Петр.

– Бросьте, не принижайте себя, это неправда, ваш итальянский совершенен, только легкий акцент.

– Спасибо. Это благодаря Лоре опять же, Лоре, а после института… ну, университета, если по-современному.

– Какого?

– А, это так! После школы, поскольку я уже неплохо знал итальянский, особенно в разговорном жанре, то с ходу поступил в Иняз, официально – Московский государственный лингвистический университет, на переводческий факультет, а там помимо совершенствования в итальянском языке осваивал еще и английский. Как второй язык. И освоил. В общем, переводчик, владею двумя иностранными языками. Меня тут же взяли в престижную фирму в Москве по экспорту-импорту торговых и пассажирских судов. Кем взяли? Переводчиком. Всякие договоры-переговоры на месте и за границей, подготовка и перевод документации, заключительных документов и текстов договоров. Последнее особенно важно, поскольку это – юридические документы. Поэтому работа с юристами и… некоторыми службами, которые должны быть в курсе заключаемых сделок.

– Ваша разведка, что ли? – без иронии предположил старик.

– Нет, – усмехнулся Петр, – это не служба безопасности, а структуры в правительстве, в аппарате зампремьера, если конкретно. Так что я, ха-ха, неплохо зарабатываю, хотя работать приходится много, порой очень много. Однако ж и отпуска хорошие, много езжу, путешествую. Это у меня опять же наследственное, генетическое: мой прадед, муж Лоры, если помните, я говорил, в молодости был богатеньким шалопаем и неустанно путешествовал, в том числе по Италии, где и подцепил будущую жену, то есть ту самую Лору. Ну я уже не столь молод и не отчаянный шалопай, но эта страсть предка путешествовать сидит во мне крепко.

Синьор Антонио удовлетворенно покивал и спросил:

– А искусство? Им интересуетесь?

– Как ответить? Если честно, то время от времени. Если совсем честно, то изредка. Когда учился в школе, еще при живой Лоре, то она в меня кроме языка впихивала знания об эпохе Возрождения, о музеях Ватикана и Флоренции, а потом… Потом университет, работа, деловые поездки, договоры-переговоры… и как-то уже не до того. Увы, увы! Вот ваш музей – на это мне глядеть приятно. Или вчера в Вероне…

– Вам надо побывать в Милане, именно в Ла Скала, – перебил старик. – А еще в Милане есть знаменитая консерватория имени Джузеппе Верди, и вот там на днях будут исполнять Сальери, его «Тройной концерт для скрипки, гобоя и виолончели ре-мажор». Это в первом отделении. А во втором – наверное, одно из лучших его сочинений – «26 вариаций на тему Испанской фолии». О, это прекрасно, я там буду. А вы? Составите мне компанию? Только надо заранее заказать билет. Я могу позвонить туда, в Милан, и заказать. Но решать надо сейчас.

– Э… Спасибо за приглашение, конечно, но я подумаю. Пора мне определиться во времени и пространстве. Хорошо?

– Конечно. Определяйтесь.

Петр тоже откинулся в кресле, прикрыл глаза. И что? Забавным складывалось путешествие, каким-то непредсказуемым, с неожиданными коллизиями, в том числе по части закрытия белых пятен в собственной генеалогии. Пусть и дальше идет так? Милан… Он не планировал быть там, но… А и ладно, пусть будет Милан, решил, если царствует непредсказуемость.

– Ну, я определился, – сказал, открыв глаза и выпрямившись. – Готов ехать с вами в Милан.