Зато ночи наши стали гораздо безумнее, исступленнее, изощрённее, горячее, нежнее и… длиннее.

– Я не евнух, – шептал Бизон и нагонял, нагонял всё упущенное в том заснеженном лесу, в той гостинице, в том автобусе…

Мы могли теперь скрипеть диваном сколько угодно, потому что сосед наш – Андросов Игорь Леонидович, – отправился куковать за решётку, а семья его съехала, продав квартиру. Всё было хорошо ровно неделю.

Потом у нас появился сосед.

Милый юноша. Мусор выбрасывал исключительно в бак. Не хлопал дверью в подъезде. Не грузился, когда я выбивала над его балконом ковёр. Не стучал в батарею, когда мы врубали тяжёлый рок. Не играл в шесть утра на скрипке. Не имел кошки, которая боялась бы нашей собаки. Вежливо здоровался, не забывая при этом слегка поклониться. Но…

Но при этом он много и часто репетировал на ударной установке, которая находилась у него прямо в квартире. Наверное, он был музыкантом какой-то там группы. А может – псих-одиночка. Это было неважно, потому что жаловаться всё равно было некуда, некому и бесполезно.

Тарелки и барабаны сотрясали своим грохотом стены и никто – никто! – ни ЖЭК, ни жилинспекция, ни санэпидемстанция, ни милиция, ни партия «зелёных» не хотели больше заходить в наш подъезд. Им хватило участия в суде над прежним нашим соседом.

Наверное, это была месть жены Андросова Игоря Леонидовича.

Наверное, она долго и тщательно выбирала покупателя для своей квартиры.

Наверное, следовало отнестись к этому с юмором, но…

Но каждое утро, задумчиво глядя в потолок, Бизя задавал мне один и тот же вопрос:

– А не подать ли нам, Элка, объявление в Интернет, чтобы нашего барабанщика того… замочили? Уж миллион рублей я для святого дела найду.

Конечно, это была шутка, но в каждой шутке, как известно, есть доля заветной мечты.

Через месяц я сдала в издательство новую книгу.

Разумеется, с сюжетом из головы!

– Гонорарчик скоро придёт! – вожделенно потёр руки Бизон, валяясь на диване. – Что ты говорила в степи про должность своего директора?!

– Можешь приступать прямо завтра, – обрадовалась я его трудовому порыву. – Меня пригласили на встречу с читателями в Центральный Дом книги. Созвонись с директором книжного магазина, договорись о рекламе, о времени, о…

– Ох, Элка, это ж надо зад оторвать от дивана, – простонал Глеб.

– Надо, – согласилась я.

– А есть у тебя какая-нибудь работёнка, чтобы не нужно было вставать?

– Есть! – Я прыгнула на него сверху, и под грохот соседских ударных тарелок, мы устроили хоровод дивана вокруг стола, с заездом на кухню.

Встречу с читателями Бизя всё же организовал. Он созвонился, договорился, назначил, состыковал, объяснил…

Народу пришла тьма тьмущая, и в этом была целиком заслуга Бизона, который не дал рекламу об этом событии разве что только в сектантские брошюрки. Глеб сам написал потрясающий, зазывной текст объявлений, сдобрив его эпитетами «блестящая», «неподражаемая» и «знаменитая». Правда, в этом тексте он забыл указать моё имя.

В процессе встречи выяснилось, что меня спутали с другой писательницей детективов – ещё более «знаменитой», «неподражаемой» и «блестящей», а главное, издающейся гораздо большими тиражами. Народ скупал её книжки и подходил ко мне за автографами. Делать было нечего и, чтобы не разочаровывать ни руководство магазина, ни читателей, ни Бизю, который очень старался, вставал с дивана и работал моим директором, я улыбалась, давала автографы, фотографировалась, и рассказывала о творческом пути совсем другой звезды.

Я делала это, мечтая о том времени, когда меня уже никто, никогда ни с кем не спутает…

– Элка, по-моему, пора делать ноги, – шепнул мне на ухо муж.

– Подожди, – отмахнулась я. – Почему ей никто не задаёт мой любимый вопрос?

– Побьют, – тоскливо оглянулся Бизон на толпу. – Давай убежим, пока никто не заметил подлог!

– А где вы берёте свои сюжеты? – наконец выкрикнул женский голос.

– В Караганде! – не раздумывая, ответила я, встала и раскланялась, давая понять, что встреча закончена.

– Где-где? – грозно спросил мужской голос.

– В городе из девяти букв, первая «К», – любезно объяснила я.

– Побьют, – вещал мне в ухо Бизон.

– Лю-юди!! – вдруг заорал мужик из первого ряда с книжкой под мышкой. – Да это ж не Родникова!! Это Элка Тягнибеда! У неё всего восемь книг, да и тех днём с огнём не найдёшь, потому что тиражи маленькие!!

– А чего ж она тогда автографы не свои раздаёт?!

– А на вопросы не свои, почему отвечает?!

В толпе назревал справедливый гнев. От неё повеяло опасностью и мордобитием.